Николай Шмигалёв - Почти как три богатыря

– Или вора какого-нибудь, – предположил уязвлённый колдун. – За то, что семечки у бабки стырил.

– Как узнал? – полезли глаза на лоб у цыгана. – Ваня ты раскололся? Царевич пожал плечами, дескать, никак нет, не стучал.

– Не забывайте, что я кое-где телепат, – пояснил Василевс. – Ладно, пойдёмте на площадь, посмотрим, кого там по ветру развеют.

Вокруг лобного места, где вскоре должно было состояться показательное кремирование «еретика и преступника», лавровому листу негде было упасть – так много оказалось жаждущих лицезреть это «священнодейство».

Трое богатырей едва протиснулись поближе к эшафоту с дровами, чтобы ничего не пропустить, и тут увидели, как из ворот СИзО (чтобы не путали ни с чем созвучным, давайте сразу расшифруем аббревиатуру – СИзО – Собор Иезуверского Ордена), вышла длинная процессия в белых балахонах с вырезом на нижней части спины, символизировавшим, что их счастливым обладателям глубоко на-а-ачхать на чаяния суетившегося вокруг плебисцита. На головах маршировавших были нахлобучены колпаки, скрывавшие их мужественные лица. В центре процесии плелся, спотыкаясь, приговорённый еретик-преступник в, раздражающем обывателей, красном балахоне с мешком такого же цвета на поникшей голове.

– Это ещё что за гей-парад? – поинтересовался у товарищей любознательный цыган, но те, поглощённые зрелищем, не сочли нужным разъяснять понятный каждому цивилизованному гражданину загримированный под казнь ритуал жертвоприношения.

Окружающие же, увидев мрачную процессию, начали дружно креститься, молиться, сморкаться и мысленно браниться и на человека в красном, и, с не меньшим рвением, на монахов в белом.

Жертву провели через перешёптывающуюся людскую массу к плахе. Два палача со спичками в зубах помогли еретику взобраться на поленницу из дров, щедро переложенных сушёными листьями табака.

Это смертоносное растение совсем недавно было привезёно от «перьеголовых» аборигенов мореходом Кристобалем, по прозвищу Чёртов Колумбиец (в узких флибустьерских кругах его ещё называли «Проблемой семи морей», за то, что он первым спровоцировал конфликт между кланами «Краснолицых» и «Бледнокожих», негативно повлиявший на общее развитие морских перевозок между Старым и Древним Светом). Листья растения первое время использовались исключительно для стопроцентного уничтожения всякой живучей нечисти, вдыхавшей выделяемый им смертоносный дым у позорного столба. Это уже гораздо позже недобитая «нечисть» догадалась «скуривать» отраву обычным обывателям, мстя им за прошлое (но в данный момент – настоящее).

Палачи привязали приговорённого злоумышленника к возвышавшемуся над дровами позорно-искупительному столбу и, подбоченясь, встали по бокам от жертвы, чтобы все могли рассмотреть, какие они суровые и непреклонные ребята.

На передний план вышел судья инквизиторского трибунала: тощий и бледный, словно физическое олицетворение самой «старухи с косой», кардиган Квазиморда. Обведя блёклыми бесцветными глазами притихшую толпу, Квазиморда кивнул палачам. Те стянули мешок с головы приговорённого и с чувством собственного палаческого достоинства неспешно спустились с поленницы вниз. Народ увидел лицо привязанного к столбу человека и ахнул – это была чудовищной красоты женщина. Несмотря ни на что: ни на полное отсутствие косметики, ни на чёрные круги под глазами, преступница и еретичка была чертовски хороша.

– Чур-боже меня тоже! – проморгав, проговорил колдун и нервно сглотнув. – Что это за прекрасная незнакомка?!

И тут, отвечая на его вопрос, Квазиморда зачитал приговор, по которому становилось всё понятно (но мы-то с вами понимаем, что инквизитор не отвечал на вопрос колдуна, просто у них так случайно совпало).

– Это, если кто не в курсе, лжепровидица Несмеральда! Она признана судом святой инквизиции опасным преступником и еретиком, – читал суровый судья. – Её лжепророчества носили явный эвентуальный умысел и сопровождались неоднократным пенитенциарным рецидивом. В частности, она под давлением аргументов и фактов пытливых умов наших следователей призналась в том, что высказывала на людях свои кощунственные лжепророчества. Так, она заявила, что «коррупция и самодурство исчезнут на земле только ко Второму Пришествию», тем самым подвергнув сомнению церковные догмы и саму возможность «Второго Пришествия». Также ей вменяется в вину попытка создания преступно-дьявольской секты «Профсоюз» для защиты прав потребителей, производителей, долгожителей и других рабов. По совокупности преступлений Несмеральда приговаривается к пожизненному сожжению, – Квазиморда ещё раз обвёл взглядом сразу поникший народ и встретил только три ответных взгляда (кому они принадлежали, надеюсь, объяснять не надо). – Итак, есть ли у кого сказать слово в защиту преступницы?