Николай Шмигалёв - Почти как три богатыря

– До свидания!

Рыцарь проводил взглядом своего коня с его новыми хозяевами и побрёл своей дорогой.

Он понял, что надо делать.

В надежде исполнить одиннадцатую заповедь Освальд обошёл все королевства и земли, в которых он уже до этого неоднократно бывал. Теперь он не стремился совершать подвиги и геройские поступки, а довольствовался малым. Несмотря на преклонные годы, рыцарь отныне не гнушался никакой работой, если была на то нужда. За кусок хлеба он помогал одним, за доброе слово другим, но никогда не требовал определённой платы. Если достаток позволял его кормили, если не позволял, его просто благодарили. Иной раз его сердце начинало стучать набатом, сигналя о необходимости помочь тому или иному человеку, или даже животному, как было однажды с упавшим в колодец щенком, которого Освальд удачно выловил длинной жердью. Иной раз его разум настоятельно требовал, хотя сердце и молчало, прийти кому-нибудь, на подмогу. И эти «требования» не оставались безответными. После подобных передряг Освальд прислушивался к своей совести, но она помалкивала, и он удовлетворённо понимал, что на правильном пути.

Молва о странном бродяге, интересующемся неслыханной никем одиннадцатой заповедью, летела впереди него, играя, порой с ним, неожиданные шутки. В одном селении Освальда встречали будто пророка-паломника, в другом жалели словно юродивого, а в третьем избегали как прокажённого.

Освальд не обращал на это особого внимания. Не били ну и ладно. Отведённый ему срок подходил к концу, а он ещё и не знал, исполнил он заповедь или нет, и тем более не ведал, о чём она вообще гласит.

Поэтому он не задерживался на одном месте подолгу, предпочитая искать тайну одиннадцатой заповеди в пути.

До окончания срока оставалось всего несколько дней, и Освальд, остановившись на постой в одном большом селении, чувствовал себя скверно. Все его болячки заслуженные в предыдущих скитаниях в полную силу дали о себе знать. Тяжёлая простуда свалила его с ног, да ещё боли в желудке и пояснице не давали никакой возможности продолжить путь. Освальд чах на глазах.

Но в этот раз он был не одинок. Румяная пухлощекая кухарка, у которой он уже однажды останавливался в своей новой ипостаси, забросив все дела, хлопотала над ним, не отходя ни на минуту.

Её искренняя забота радовала Освальда. Огорчало только то, что он так и не узнал тайну одиннадцатой заповеди, и он уже почти смирился с этим.

А времени уже почти не осталось.

– Колдуна поймали! Колдуна поймали! – раздалось одним ранним утром с улицы.

Обессиленный Освальд с трудом приподнялся на кровати и выглянул в окно.

Мимо постоялого двора с шумом и проклятиями двигалась людская масса в сторону церкви. Кого они вели видно не было, но было ясно, что попавшему в переделку бедняге грозила скорая и ужасная смерть.

Святая инквизиция не тратила много времени как на суд, так и на приведение зачастую единственного приговора, в исполнение.

Мысленно пожалев бедолагу, Освальд в изнеможении откинулся на подушку. Вошедшая со двора кухарка принесла более полные новости. Оказалось, что помимо старца-колдуна торговавшего из под полы магической водой дарящей здоровье, с ним был схвачен и его совсем юный ученик, которому тоже грозила смерть.

Услышав эту весть, Освальд почувствовал, как забилось сердце в его немощной груди. Упоминание о мальчике придало ему сил. Собрав оставшиеся силы, старый рыцарь с трудом встал с ложа и одел латанное-перелатанное, почти превратившееся в лохмотья за год скитания, платье. Причитавшая подле кухарка, как ни старалась отговорить его от задуманного, как ни уговаривала вернуться в постель, ничего не добилась. Освальд даже запретил сопровождать его к площади, на которой в скором времени должна была состояться казнь.

Превозмогая боль во всём теле, он отправился туда, куда стекались охочие до страшных зрелищ, жители селения.

Когда Освальд добрался до площади перед церковью, на паперти уже стоял недовольный ранним подъёмом аббат, а внизу, преклонив перед ним колени, стояли старик и мальчишка. Несколько воинов в чёрных плащах сдерживали напиравший народ, а один из них держал под уздцы коня пегой масти.

Освальд протиснулся почти к самой середине человеческого гудящего моря, откуда было слышно, что говорил пойманный «колдун».

– Клянусь святым распятием, это всё мальчишка! – испуганно оглядываясь по сторонам пронзительно кричал старик. – После того как он искупался, этот источник стал магическим. Я обмыл в нём свои глаза и прозрел. А это исчадие ада, этот искуситель, – старик ткнул пальцем в своего юного спутника, – надоумил меня продавать дьявольскую воду людям. Это всё он!