Аркадий Аверченко: Подходцев и двое других

– Я могу только издать удивленный крик, – признался Подходцев, действительно ошеломленный.

– Но ведь это идея, – вдруг расцвел Клинков. – Вы знаете, а может быть, и не знаете, что я довольно недурно рисую карикатуры. Громов пишет прозу и стихи.

– А что же я буду делать? – ревниво спросил Подходцев.

– Ты? Издательская и хозяйственная часть.

– Это будет чрезвычайно приятный журнал.

– И полезный в хозяйстве, – добавил Подходцев, кусая ус.

– Почему?

– Как средство от мух.

– Не понимаю.

– Мухи будут дохнуть от ваших рисунков и стихов.

– Берегись, Подходцев! Мы назовем свой журнал «Апельсин», и тогда ты действительно ничего в нем не поймешь.

– Постойте, постойте, – вскричал Громов, сжимая голову руками. – «Апельсин»… А, ей-Богу, это недурно. Звучно, запоминается и непретенциозно!

– По-моему, тоже, – хлопнул тяжелой рукой по столу Клинков. – Это хорошо: «Газетчик, дайте мне „Апельсин“!

Громов вскочил, схватил с дивана подушку, приложил ее, как сумку, к своему боку и, приняв позу газетчика, ответил густым басом:

– «Апельсинов» уже нет – все распроданы.

– Что ж ты, дубина, не берешь их больше?

– Да я взял много, но сейчас же все расхватали. Поверите – с руками рвут.

– А ты мне не можешь где-нибудь достать старый номер?

– Трудновато. За рубль – пожалуй.

– Три дам, только достань.

– Слушаю-с, ваше сиятельство.

Эта наглядная интермедия произвела на колебавшегося Подходцева глубокое впечатление.

– Действительно, издавать журнал прелюбопытно. А книжные магазины тоже будут продавать?

– Конечно! – вскричал Клинков. И обратился к Громову: – Скажите, приказчик книжного магазина, у вас имеется «Апельсин»?

Громов зашел за стол, изображавший собою прилавок, и, изогнувшись, ответил:

– «Апельсин»? Сколько номеров прикажете?

– Десять. Хочу послать своей племяннице, брату, еще кое-кому.

– У нас осталось всего три штуки…

– О, добрый приказчик! Дайте мне десять номеров.

– Не могу, – сухо ответил Громов, – на вас не напасешься.

– О, многомилостивый торговец! Сжальтесь надо мной… Жена запретила мне являться домой без десяти номеров «Апельсина».

– Или берите три, или проваливайте.

Клинков упал на колени и, протягивая молитвенно руки, завопил:

– Я утоплюсь, если вы не дадите мне десяти номеров. О, спасите меня!..

И, встав с колен, отряхнул пыль с брюк, обернулся к Подходцеву и сказал другим, более спокойным тоном:

– Так будет в книжных магазинах.

– Значит, публика, по-вашему, заинтересуется им?

– Публика? – подхватил Клинков. – Я себе рисую такую картину…

Он снова упал перед Громовым на колени и, протягивая к нему руки, простонал:

– Марья Петровна! Я люблю вас, будьте моей.

– Хорошо, – пропищал Громов, кокетливо обмахиваясь подушкой.

– Мы будем так счастливы… Будем по вечерам читать «Апельсин».

– А что такое «Апельсин»? – снова пропищал Громов, скорчив бессмысленную физиономию.

– А-а! – свирепо зарычал Клинков. – Вы, Марья Петровна, не знаете что такое «Апельсин»?! В таком случае – черт с вами! Отказываюсь от вас! Навсегда!

– Ах, – вскрикнула «Марья Петровна» и в обмороке упала Подходцеву на руки.

Такая блестящая иллюстрация успеха и значения журнала рассеяла последние колебания Подходцева.

– А денег у нас хватит? – спросил этот деловой малый.

– Конечно! Полтораста – за бумагу, столько же – типографии, пятьдесят – на клише и остальное на мелкие расходы. Первый же номер даст рублей двести прибыли.

– Evviva, «Apelsino»! – вскричал Клинков. – Господин издатель! Дайте сотруднику десять рублей аванса.

Подходцев развалился на стуле и снисходительно поглядел на Клинкова:

– Ох, уж эти мне сотрудники. Все бы им только авансы да авансы. Ну, нате, возьмите. Только чтобы это было последний раз. И, пожалуйста, не запоздайте с материалом.

Клинков сунул деньги в карман и шаркнул ногой:

– Заведующий художественной частью журнала «Апельсин» приглашает редактора и издателя в ближайший ресторан откушать хлеба-соли, заложив этим, как говорится, фундамент.

Поднимаясь в три часа ночи по лестнице, редакция журнала «Апельсин» делала не совсем уверенные шаги и хором пела следующую, не совсем складную песню:

А Громов добавлял соло: