Квартет И - Разговоры мужчин среднего возраста

САША.А он отказывается, потому что он жене обещал больше ни в чем не участвовать.

СЛАВА.И тут, слава богу, плохие убивают его лучшего друга.

ЛЕША.Да-а!.. Как он теперь в одиночку расправится с арми­ей негодяев, зависит только от отсутствия чувства меры у сце­наристов.

КАМИЛЬ.Он говорит жене, что идет в супермаркет, а сам хва­тает базуку и предупреждает: «У нас есть три часа. Потом Мэри начнет волноваться».

ЛЕША.А это для него самое страшное.

КАМИЛЬ.Поэтому, когда она ему звонит - а тут бой, все взры­вается - он тут же берет трубку. Она спрашивает: «Что у тебя там?» А он ей - «представляешь, бутылку пива уронил. Такой шум подняли». Она ему: «купи хлопья, молоко и, обязательно, черничный джем».

САША.И вот он всех победил, возвращается домой на машине, которую несколько раз переехал танк, и достает из багажника пакет с продуктами. Она такая: «Что с машиной?!» А он: «Да, тут всякие... ездить не умеют...» Она смотрит в пакет: «А где джем? Ну, почему тебе ничего нельзя поручить?»

КАМИЛЬ.А он обнимает ее и незаметно ставит на стол баночку черничного джема...

ЛЕША....и тут открывается дверь и входит президент Америки. И говорит: «Госпожа Холден, ваш муж только что совершил ге­роический поступок...»

КАМИЛЬ.А он делает президенту всякие знаки, мол, только не при Джессике... но поздно.

САША.Она поворачивается к нему: «Ты же обещал!»

СЛАВА.Тут входят журналисты, и телекамеры снимают, как он бегает от нее вокруг президента, и президент получает тапочком по голове.

ЛЕША. И, главное, это такая глупость, и еще штамп, и сто раз было - а ты сидишь, и у тебя слезы. Ты думаешь: «что происхо­дит? прекрати немедленно, это ж полное говно!» - и рыдаешь.

САША.А это на уровне рефлексов: сунул два пальца в рот -тошнит, ударил себя молотком по голове - больно. Вот, по­жалуйста, те же два пальца - взяли девочку из детдома, она весь фильм такой волчонок, не принимает никого, а в конце женщина, которая ее удочерила, забирает у нее со стола та­релку, девочка говорит «спасибо...» и через небольшую паузу «...мама». И сразу у женщины плечи затряслись, и крупно - та­релка, и в остатки борща падают две слезинки. И все в зале гарантированно рыдают.

СЛАВА.А вот - еще сопливее; двое влюбленных, и вдруг, ко­нечно, оказывается, что она смертельно больна и вот-вот ум­рет. И они решают провести эти дни, не думая ни о чем - пьют глинтвейн, катаются в машине с открытым верхом, танцуют босиком под дождем...

ЛЕША.И вот они лежат на песке, смотрят в рассветное небо, и он ей говорит: «я найду доктора, он тебя вылечит, и мы бу­дем жить в доме на берегу моря, у тебя будет трое внуков...», говорит, говорит, и камера отъезжает, и мы видим, что она уже умерла - тихо, чтобы его не напугать, а нас еще больше рас­трогать.

САША.И финальный кадр - он 80-летний кладет букетик на ее могилу, и сразу ясно, что он всю жизнь хранил верность этим трем дням. И опять все рыдают.

КАМИЛЬ.И, кстати, из этого даже можно сделать очень хоро­ший фильм. А можно - плохой. Но в этом месте рыдать будут и там, и там. Это - как снег под красивую музыку.

ЛЕША.А вот как отличить слезы от этого, допустим, плохого фильма от слез, которыми ты плачешь на фильме «Летят жу­равли»?

СЛАВА.Ну, как? Это великое кино! Там все искренне, по-настоящему.

КАМИЛЬ. А тебе скажут, что то - тоже великое кино, очень жиз­ненное.

СЛАВА.Нет, подожди, там актеры какие! а операторская работа!

КАМИЛЬ.И здесь - какой-нибудь Том Круз.

СЛАВА.Какой Круз? Да пошел он в жопу!

ЛЕША.Вот. И это единственный аргумент.

КАМИЛЬ.А потому что нет критериев.

Темнота, потом луч света - Саша сидит на краю ванной.

САША.А вот тоже... сюжет для фильма. Мужчина. Женат срав­нительно давно... и довольно удачно. И вдруг - роман, лето, три месяца безумных... короче, решился уйти. Рассказал все жене, забрал вещи - и вот он у нее. И сначала все чудесно, а потом он приходит с работы, а она смотрит «Мою прекрасную няню». И ей нравится. А они с женой всегда смеялись над теми, кто эту фигню смотрит. Пошли ужинать... нет, все хорошо, но как-то... не по-домашнему... а, вот, она картошку не так пожарила, поло­винками, а он любит кружочками тоненькими, чтоб аж просве­чивали... И сразу мысль: «А когда уже домой?» И понял, что, а вот - это же он дома. Но потом собрался, сказал себе: «ты давай, не это, ты посмотри на нее - красавица, ноги длинные, глаза...» Поцеловал ее, и прямо на кухне занялись любовью ... невероят­но. Пошел в душ и засобирался... а куда? Сел на ванну, подумал: «а как бы сейчас было приятно стоять в дверях минут двадцать, целоваться, говорить «нет, ну, я не могу уйти... прогони меня». А она чтоб говорила «я тоже не могу...» И вдруг понимает, что она и нужна-то была только для этого. Чтоб от нее хотелось до­мой. И что ему никогда не было интересно, что она, например, делает, когда он ушел. Как она спать ложится... где у нее чулки лежат... не надо было это ему. И чего теперь делать?