Борис Привалов - Странные происшествия в бездымный день

Когда Анна Степановна ушла, майор схватился было за табак, хотел набить трубку, но потом решительно сунул кисет в карман кителя.

— Ну, дорогой мой Орест Михайлович, теперь я знаю почти все, — произнес Муратов. — Сейчас поеду проверять свою догадку.

— Да, любопытные дела творятся, — вздохнул Назаров. — Ты не зря деньги получаешь — никто упрекнуть не может. А вот мне не хватает…

— Знаю, знаю, одного малюсенького возгорания или хотя бы вызова на пожар, — засмеялся Муратов. — Ах, как я тебе завидую!

— Товарищ Давыдов у себя? — спросил майор у дежурной по этажу.

— Третий люкс. Вторая дверь по первому коридору направо, — ответила дежурная.

Профессор оказался невысоким толстячком в больших круглых очках. Белый полотняный китель плотно обтягивал пухлый животик. На аккуратно покрытом газетой столе были разбросаны различные мелкие предметы командировочного обихода, а на диване распахнул свою пасть большой рыжий чемодан. Из смежной комнаты доносились звуки музыкальной телепередачи.

После взаимных представлений и приветствий профессор, кивнув на чемодан, пояснил:

— Вот собираюсь к вечернему самолету. Садитесь, товарищ майор, побеседуем, время у нас есть еще. Курите — чего зря трубку в руках крутите? Да и я подымлю за компанию!

Муратов достал кисет, предложил табачок профессору.

Профессор понюхал табак, одобрительно покачал круглой головой, достал свою трубку — в ее чубук входило табаку не меньше, чем в трубку майора.

— Собственно говоря, — сказал профессор, хитро посматривая на майора, — я знаю, чем обязан вашему визиту. И рад, что вы догадались ко мне зайти. Жалко, что вы не побывали на моей лекции.

— Непременно побывал бы, но так уж вышло — узнал о ней поздно. Наше «Знание — сила», видимо, рекламировать работу приезжих не любит, — с сожалением произнес майор.

— Да, жаль, — раскуривая трубку, молвил профессор. — Ну, так что вы хотели у меня выяснить?

— Несколько вопросов. Что добавляла в кизиловый сироп тетушка Шура? Почему вы выбрали именно этих шесть человек для опыта? И, может быть, вам известно, почему и куда скрылась сама Шура?

— Только и всего? — улыбнулся профессор. — Но позвольте, прежде чем я все объясню, задать вам один вопрос. Каким образом вы раскусили наш трюк?

— Во-первых, лекция. Один из ее тезисов: «Мелкие недостатки следует искоренять так же серьезно, как и большие, ибо они приносят обществу в конце концов не меньше зла». Короче говоря: борьба с терпимостью к тому, что мы называем мелкими недостатками. Верно я сформулировал?

— Приблизительно верно, — согласился профессор.

— Далее. Некоторые из присутствующих на Вашем выступлении, в частности, Органов, наш местный лектор, усомнились в вашей правоте и пытались утверждать, что мелкие недостатки не более чем мелочь и нечего бить из пушек по воробьям, когда кругом и без того хватает мишеней покрупнее. Тогда вы решили произвести эксперимент, показать, словно в увеличительном стекле, как выглядят так называемые мелкие недостатки, если их вытащить на всеобщее обозрение, не маскировать их.

— Да, да, вы почти точно передаете ход моих мыслей, — возбужденно произнес Давыдов. — Именно: увеличительное стекло! Именно — пусть все увидят эту ржавчину в укрупненном виде! Очень интересно! Продолжайте, прошу!

— А дальше было совсем легко, — усмехнулся майор. — Сопоставив обстоятельства, предшествующие всем эпизодам, нельзя было не обратить внимание на одну общую деталь: кизиловый сироп тетушки Шуры. Ясно: некоторым лицам она умышленно подмешивала в сироп что-то такое, из-за чего люди на некоторое время теряли над собою контроль и раскрывались, каждый по-своему, во всей неприглядности. Таким образом, ваша точка зрения была наглядно доказана: мелкие недостатки начинали выглядеть иной раз довольно страшновато…

— Так вы, в сущности, товарищ — майор, уже все преотлично знаете, — весело дымя трубкой, сказал профессор. — Не меньше, чем я сам.

— Кроме ответов на те вопросы, которые я вам задал. Что подмешивала тетушка Шура в кизиловый сироп?

— Вот что, — достал из кармана плоскую коробочку профессор.

Он раскрыл ее и высыпал на стол розовые шарики.

— Это, грубо говоря, сухой питьевой спирт, — усмехнулся профессор. — Каждый шарик эквивалентен, примерно, тремстам граммам водки. Особенно ценное его свойство — он не имеет обычного сивушного запаха.

— Поэтому мы и не могли приметить внешних признаков опьянения! — вздохнул майор.