Гарри Токун - Сало в шоколаде

«Первое, что неприятно удивило индейцев после высадки москалей (так они представились) было то, что они наотрез отказались раскурить с вождем трубку мира.

«— Не фиг нам больше делать, как бамбук сосать!» — развязано заявили они.

Пока вождь думал, что бы это значило, подхалимы вождя, переступая с ноги на ногу вызвались быстренько сбегать на окраину стойбища и откопать топор войны. Но вождь остановил их, мудро заметив, что топор-то каменный и он не заржавеет.

Отказавшись курить, москали все же выставили несколько бидонов с самогоном и брагой, и предложили выпить за встречу. Хотя для индейцев это была новинка, но от дармового угощения они не отказались и через час уже чувствовали себя прекрасно. Под вечер застолья москали поняли, что пьют индейцы без удержу и меры не знают.

На этом, контакт с Новым светом мог бы и закончиться, поскольку рано утром москали решили идти на баркасах восвояси. Но вдруг, один из индейцев, уже с трудом ворочая языком, начал болтать о какой-то стране Эльдорадо — местности, где золото — и в земле, и на земле, и жидкое, и твердое, и на деревьях, и где попало… Тут, во хмелю, краснокожие стали рассказывать такие небылицы, что москали (руководимые своей жадностью) решили остаться. Всю ночь бухие индейцы «ходили на головах» танцевали, орали песни и бросались в Луну копьями. А в вигвам, отведенный гостям, постоянно кто-то вваливался и просил «еще по-100».

На следующий день, еле растолкав напившихся хозяев, москали попробовали навести справки об Эльдорадо, но скоро поняли, что дело это тухлое. Рядовые индейцы разводили руками и делали тупое выражение лица, а вождь, развонявшись табачным дымом, сказал: «Бледнолицым приснился красивый сон.» И все.

Тут бы, как говориться, москалям бы и откланяться, но молчание индейцев лишь подстегнуло в них жажду наживы. Они решили довести дело до конца.

Ежедневно спаивая аборигенов, пришельцы по крупицам собирали сведения о «золотой земле». Спустя какое-то время, они заметили, что россказни о Эльдорадо, мягко говоря, варьируются. Например, вернувшись с рыбалки и «заложив за воротник», индейцы говорили, что в Эльдорадо валом рыбы; а напившись после охоты рассказывали, что там полно дичи и всякого зверья. Кто-то даже красочно описывал прелести эльдорадовских скво…

Уединившись в своем вигваме, москали последними словами ругали Фенимора Купера, за его россказни о серьезности и деловитости индейцев. Но, набравшись терпения, они решили выждать, — все равно кто-то проболтается.

Как-то в чум к москалям заглянул молодой индеец и предложил «всю правду об Эльдорадо» в обмен на пол-литру «Столичной». Гости решили рискнуть и налили юнге стакан. Когда хлопец перестал косить косым левым глазом (дошел до кондиции), то он сказал: «Эльдорадо — это не страна, а каньон; правда большой каньон, дли-и-инный такой, и этот каньон — от начала до конца — заставлен ящиками с водкой. Вот так-то москали.» Бледнолицие онемели. Это уже походило на откровенное издевательство. Вытолкав в шею пьяного молокососа, они решили принимать срочные меры и пошли к вождю.

Прямо с порога, москали потребовали от вождя всю информацию об Эльдорадо. Застигнутый врасплох, старый черт начал юлить. То появляясь, то исчезая в клубах табачного дыма, вождь сначала говорил о чьих-то предках и каких-то легендах, о священной индейской земле, а потом стал просить стакан водки, — чем окончательно запутал москалей, и видимо, запутался сам. Терпению бледнолицих пришел край. Один из них, суровый бородатый дядя, сказал: «Дедушко, больше браги не получишь ни капли! Ни ты, ни твоя ватага!»

Эх… Еще можно было все уладить — благо, вождь мало что понял из сказанного. Но, нет… видимо Судьба уже занесла над москалями свой томагавк. По глазам вождя они поняли, что сказано это было ой, как зря; но отступать было не серьезно. Тем более, что это была последняя возможность как-то повлиять на дикарей. А вдруг, — думали москали, — индейцы не выдержат такого сурового испытания и раскроют тайну.

…Войны, засухи, ураганы — все эти беды временно; но если не станет водки, то это уже навсегда. Индейцы это хорошо понимали и предприняли ответные меры.

Вечером того же дня, при большом скоплении народа и под звуки барабанов, всем москалям был сделан надрез кожи на голове: от одной брови — через затылок — до другой.

Надо сказать, что индейцы проделали это впервые, и что ни у самой этой процедуры, ни у того, что осталось от бледнолицых, названия еще не было. Приходившие из соседних племен гуроны, обращая внимание на странные «шкурки», сушившиеся на солнце, спрашивали: «Что это?»