Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

На заводские ходовые испытания подводного крейсера стремится попасть вся судоверфь. Как же, экзотика! Опять же, солидная надбавка к зарплате. Несмотря на безжалостную утруску сдаточной команды, полтысячи народа юркнут в прочный корпус. С той же настойчивостью, что и в отходящий автобус. Плюс полторы сотни экипажа. В прочном корпусе образуется муравейник. Но в природном муравейнике существует четкая организация: кому, когда и что делать. Лодочный чем-то напоминает Ноев ковчег. Только в отличие от него — в каждой паре по твари. Если члены экипажа на любой установленный сигнал, команду реагируют с быстротой и дисциплинированностью муравья, то сдаточная команда с точностью до наоборот. Дружное и экстренное проникновение в прочный корпус бывает у неё только у достроечной стенки, перед выходом. В море начинается «экзотика»: — отменный флотский харч четыре раза в сутки; — сон до тех пор, пока не поднимут пинком и;… длинные, долгие очереди в гальюн.

В промежутках, в три смены: отладка, наладка и предъявление систем заказчику. Не без этого. И все-таки, самый экзотический элемент ходовых испытаний — очередуха в подводный гальюн. Когда сдатчик насладится ею по самое горло, он ждет очередного всплытия, как манны небесной. Для таких вот случаев в ограждении рубки перед выходом сооружается надводный гальюн. Временный. На одну дучку. Перед всплытием подводного крейсера только нижний рубочный люк ограждает командира от бодливых голов страждущих немедленно выскочить наверх. Через десять минут после всплытия сдаточная команда рассредоточивается не только в ограждении рубки, но и в надстройке ракетной палубы. Горе тому подводному крейсеру, который по каким-то причинам больше не будет погружаться. Заявится к причалу зловонной лоханью. Как правило, за кратковременным всплытием следует очередное погружение. И как можно быстрее. Напряженный план испытаний того требует.

Сигнал и команда:

— По местам стоять! К погружению! — давно загнала экипаж в отсеки. Остается загнать вниз сдаточную команду. А вот тут-то и выявляются в каждой паре по твари, которая считает, что вполне успеет вниз на полкорпуса впереди командира. Последним с мостика уходит командир. Он задраивает верхний рубочный люк. И загоняет лодку в глубину.

Всей сдаточной команде каждый раз, чуть ли не под роспись, доводился трагикомический случай. Один зазевавшийся посетитель надводного гальюна спас себя только тем, что не стал надевать штаны, когда лодка пошла в глубину. Наоборот, шустренько сбросил их и… надрючил на командирский перископ. И сам его облапил, как любимую девушку в вожделении. Командир не стал нырять вслепую, отдраил рубочный люк. Глядь — а на его родном и любимейшем, командирском (!) перископе насажена голая жопа! Как вы среагируете на такое явление?! Вот именно. Во избежание насадки голых задниц на командирский перископ, старпом перед погружением лично оббегает все закоулки надстроек и голосом бизона орет:

— Все вниз! Погружаемся!….

Старпом — это я. Все оббежал. Наорался досыта. Везде гулкая тишина. Вдруг, чу! Из выгородки надводного гальюна слышны постанывания полнейшего удовлетворения.

Заглянул через верх: — Точно! Знакомая вязаная шапочка! И два дня назад, и четыре, при подобных погружениях после всплытия, мне приходилось силком выцарапывать из выгородки эту «шапочку».

— Пп-па-жа-луй-ста! Мм-ми-ну-точ-ку! Я сей-час!… — сипел он, стеная в выгородке. Не иначе как «рожал» трехметрового удава возраста половой зрелости. Допек он меня!

Пулей поднимаюсь на мостик и шепчу командиру свой план. Он его одобряет, и мы начинаем действовать

— Товарищ командир! Ограждение рубки осмотрено. Людей нет. Можно погружаться. Прошу разрешения вниз?…

— Есть! Погружаемся…

Спускаюсь с мостика к рубочному люку, но не лезу в него, а под козырьком рубки возвращаюсь на мостик.

Проорав пару-тройку раз «Погружаемся!», командир хлопает над собой рубочным люком и из боевой рубки дает команду на заполнение концевых групп цистерн главного балласта. Вместе со свистом воздуха, вырвавшегося из клапанов вентиляции концевых групп, как джин из бутылки, из гальюнной выгородки вылетел «мечтатель» в вязаной шапочке, путаясь в приспущенных штанах. Он присел перед люком и завопил:

— Я здесь! Не погружайтесь!!… — пошлепав ладошками по нему, как заяц на барабане, он начал яростно и торопливо крутить барашек клапана вентиляции.