Пэлем Вудхауз - Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник)

Они молчали долго. Ронни пошел к двери. Чувства его не вмещались в слова, но кое во что вместились.

— Хе, — сказал он, — хо-хо!

Сью созерцала грозу с подоконника в библиотеке. Вообще она грозы любила, и внешне эта ей нравилась. Одно было плохо: Монти где-то гуляет. Она видела, как он вышел. Теперь, наверное, промок.

Когда дождь утих, небо прояснилось, она немедленно вышла на балкон, ожидая вестей, как сестра Анна [62] Персонаж сказки Шарля Перро (1628–1703) «Синяя Борода». . Тем самым ей довелось услышать беседу с Ронни («Промок», «Жутко промок», «Переоденься» и т. п.).

Казалось бы, беседа как беседа, ничего особенного. Но диалоги великих драматургов не произвели бы на нее такого впечатления. Бремя скатилось с ее души. Какой тон! Сама доброта. Сама сердечность. А радость? Два дня подряд ей казалось, что Ронни подменили, а теперь, судя по голосу, — вот он, прежний.

Она стояла и пила благоуханный воздух. Гроза изменила все. Шропшир, который только что буквально терзал душу, обратился в какой-то рай. Озеро сверкало. Река сияла. Кролики сновали по парку со свойственной им беспечностью, и, куда ни глянь, паслись довольные коровы.

Сью вышла в коридор, тихо напевая. Конечно, думала она, надо зайти к Монти, но главное — разыскать Ронни.

Услышав звук бильярдных шаров, она решила, что Галли играет сам с собой. Вот его и спросим. Она открыла дверь; и Ронни, почти лежавший на столе, обернулся к ней.

Татуировка мгновенно смела весь его оптимизм. Он пошел на первый этаж. Дверь в бильярдную была открыта. Он зашел — все же развлечение.

— Привет! — учтиво сказал он, выпрямляясь. Итон и Кембридж встали рядом с ним.

Сью ничего не поняла. Он был для нее все тем же братом Чирибл [63] Очевидно, имеются в виду братья Чирибл из романа Чарлза Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби». , который беседовал с другом из окна.

— О, Ронни! — воскликнула она. — Пойдем на воздух, там так хорошо!

— Да? — осведомился Итон.

— Просто чудесно!

— Да? — поинтересовался Кембридж.

Сью словно укололи в сердце. Неужели он добр и весел только с Монти, не с ней?

— Давай покатаемся, — предложила она.

— Спасибо, не стоит.

— Ну, возьмем лодку.

— Не стоит, спасибо.

— На корте, наверное, уже сухо.

— Навряд ли.

— Тогда погуляем.

— Ради Бога, — сказал Ронни, — не приставай ты ко мне!

Они уставились друг на друга. Взгляд у Ронни был пламенный и несчастный, но Сью прочитала в нем ненависть, глухую ненависть того, кто связан с тобой, хотя и разлюбил. Да, в таких случаях даже говорить и то трудно. Она глотнула воздух и пошла к окну.

— Прости, — сказал Ронни, — виноват.

— Нет, — сказала Сью. — Так лучше. Давно пора все выяснить.

Она чертила пальцем по стеклу какие-то кружочки. В комнате долго висела тяжкая тишина.

— Наверное, нам надо разойтись? — сказала она наконец.

— Как знаешь, — ответил Ронни.

— Хорошо, — кивнула Сью и направилась к двери.

Он забежал вперед и дверь подержал. Кто вежлив, тот вежлив.

Наверху, в своей спальне, Монти Бодкин неожиданно повеселел.

— Ти-ри-рим, — запел он, — пом-пом-пом!

Его осенила мысль.

Началось с бальзама. Видимо, живительный жар коснулся и мозговых клеток, но Монти подумал, что бальзам — не три-четыре унции жидкости, пахнущей заразным болотом, а символ. Если Ронни носит флаконы с бальзамом, значит — все в порядке, ссора забыта, старый добрый друг снова стал старым добрым другом. А добрые друзья делают добрые дела.

Дело, которого ждал теперь Монти, заключалось в том, чтобы пойти к Биджу и взять у него рукопись. Уговорить дворецкого может не каждый. Да, конечно, Пилбем — большой мастер, рано или поздно он ее украдет, но зачем такие сложности? И потом, ему придется платить.

Заглядывая в комнаты, Монти обнаружил друга в бильярдной и направился к нему доверчиво, как мальчик, пришедший в гости к любящему и богатому дяде. Он не умел читать в мыслях.

— Ронни, старик, — сказал он, — не уделишь минутку?

Ронни осторожно положил кий. Конечно, он смирился с тем, что Сью предпочла этого человека, но одно дело — смириться, другое — дать по голове.

— Да? — отозвался он.

— Вот скажи, — попросил Монти, — как ты с этим Биджем?

— В каком смысле?

— Ну, питает он к тебе феодальную преданность? Хочет угодить молодому сеньору?

— Что ты порешь?

— Я не порю.

— Так говори яснее.

— Сейчас, сейчас. Дело вот в чем: у Биджа есть одна штука, которая мне очень нужна. Может быть, ты бы к нему пошел и, ну, оказал воздействие, использовал свое влияние, чтобы он был… как это… податливей.