Борис Крутиер: Как прекрасен этот миф! Большая книга крутых мыслей

У глаголов настоящего времени ностальгия по временам, когда ими жгли сердца.

Те, кто умывали руки, когда талант втаптывали в грязь, потом клялись, что у них руки чистые.

«Плохое не воруют», — утешал себя автор, обнаружив свои творения под чужой фамилией.

Этому писателю малокровие не грозит. Он пишет чужой кровью.

Идеологически подкованный Пегас летать не может.

Два писателя в одном СП не уживаются.

Есть поэты, к которым муза отказывается приходить даже за деньги.

Сошедшие со сцены доигрывают за кулисами.

Чистое искусство требует от жертв личной гигиены.

Талант бросался в глаза, калеча бездарностей.

Мало того, что не оценили современники, так еще уценили потомки.

Быть шутом при шуте — трагическая роль.

Никто так не портит музыку, как те, кто ее заказывают.

Голодание полезно поэту, но не Пегасу.

Поэт допился до белых стихов.

Хорошая проза жизни еще большая редкость, чем положительные рецензии на нее.

Сестра таланта мечтала о брате.

Талант без поклонников — сирота.

Ничто так не меняет прожитую жизнь к лучшему, как мемуары.

Постоянный творческий голод гонит многих писателей по ночам к холодильнику.

Многие подлинники получили известность благодаря копиям.

Трусливый автор боится внешнего цензора, смелый — внутреннего.

Мемуары — это попытка обелить себя с помощью чернил.

Не продается вдохновение, да и на рукописи покупателей нет.

Всю жизнь писал в стол, пока не сыграл в ящик.

Что ему Пегас, когда у него машина с двигателем 120 л.с.

Поэт вышел в тираж еще до выхода книги.

Никто так не ждет рождения нового Пушкина, как Дантес.

Если уж наступать на горло своей песни, то лебединой.

На троянском коне на Парнас не взлететь.

Все гении — шизики, но не все шизики — гении.

С музой легкого поведения договориться проще.

Рукописи горят, если их пересушить.

Изучение литературного наследия автора начинается с расшифровки «черного ящика» его письменного стола.

Прежде чем сказать новое слово в искусстве, убедись, что его нет в словаре архаизмов.

Иногда музы ляпают такое, что даже пушки замолкают.

Десятая муза — Графомания.

Чтобы тебя читали другие, надо писать для себя.

Ничто так не влияет на цену за картину с пейзажем Рублевки, как цена за сотку на ней...

Чем реалистичнее искусство, тем больше жертв оно требует.

Ничто так не стимулирует вдохновение, как гонорар.

Мемуары — это прижизненное издание Книги Жизни.

Настоящий артист спешит умереть на сцене в первом акте, чтобы успеть в буфет.

Если ружье, повешенное на сцене в первом акте, не выстрелило в третьем, автор обязан застрелиться из него.

Муза — высокоморальная женщина: отдается только по любви.

Настоящий сатирик никогда не позволит себе смеяться над тем, что позволено...

Когда печатают шаг, писать приходится в стол.

В каждом из нас спит гений, а бодрствует — графоман.

Никто так не унижает талант, как гений.

У графомана не бывает творческих кризисов.

Книга жизни — это самиздат.

Добрый редактор жалеет читателя больше, чем автора.

Зарыл свой талант в землю до лучших времен.

Поэтами рождаются, прозаиками становятся.

Скажи графоману, что он гений, и он признает твой талант.

Чем мельче талант, тем больше он зарывается.

Ничто так не возвышает в собственных глазах маленького писателя, как публикация рядом с большим.

Чаще других звездной болезнью болеют те, кто звезд с неба не хватает.

Отрицательный герой получается положительным, если автор пишет его с себя.

Плох тот поэт, который ни разу в жизни не воскликнул: «Ай да я, ай да сукин сын!»

Поменяв казенные харчи на вольные хлеба, лакомился сухарями.

Искусство принадлежит спонсорам.

Рецензии на прозу жизни всегда носят критический характер.

Как часто образ жизни, который ведут литературные герои, не по карману их автору.

На халяву и музы слетаются.

Среди оседлавших Пегаса кучеров больше, чем всадников.

Какой же дремлющий талант не считает себя спящим гением?

За написанное между строк платят побуквенно.

Удовлетворял музу еще реже, чем жену.

Написанное между строк зачитали до дыр.

Плохой писатель не может не писать, хороший — может.

Во все времена тираны были поклонниками камерного искусства.

Искусство требует жертв, а жертвы — компенсации за материальный и моральный ущерб.

Все божественные комедии кончаются человеческими трагедиями.