Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

– Вам надо – вы и будьте! – ответил наглец, не меняя позы. – Если девочки не интересуют, разденьте бычару, который у вас дверь сторожит, чтобы не убежал!

– Маша! – Данилов повернулся к медсестре. – Вы не хотите подышать свежим воздухом?

Понятливая Маша тут же встала и вышла. Данилов сел на кушетку рядом с парнем и также дружелюбно сказал:

– Между прочим, этот бычара умеет не только сторожить дверь, но и учить хорошим манерам. Мне, честно признаюсь, совершенно безразлично, молодой человек, почему вы решили отравиться и отчего вы не в духе. Я должен осмотреть вас, записать осмотр в историю болезни и отправить вас в отделение. И будьте уверены, я это сделаю, независимо от вашего желания и вашего настроения. Ваши желания в настоящий момент, увы, никого не интересуют. Вы как человек, совершивший попытку самоубийства, подлежите недобровольной госпитализации...

– Принудительной...

– Это одно и то же, только термин «принудительной» обычно применяется к тем, кто совершил преступление. Но суть едина. Закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» гласит, что лица, предоставляющие непосредственную опасность для себя или окружающих, подлежат недобровольной госпитализации. Вы меня поняли?

Парень молча кивнул.

– Если вы больше не намерены хамить, я приглашу медсестру вернуться и продолжить свою работу. Если же вам еще хочется хамить, то я приглашу сюда охранника и оставлю вас с ним минут на пять. У нас есть несколько травматологических отделений, два нейрохирургических, так что не бойтесь – найдем куда вас потом положить...

– В морг!

– Ну это уже крайности, – укоризненно сказал Данилов. – Мы тут все гуманисты. Плакат «Медицина – это сострадание и человечность» в коридоре видели?

– Нет.

– Напрасно. Обратите внимание, когда пойдете в отделение.

Парень начал расстегивать рубашку.

Данилов открыл дверь и пригласил стоявшую в коридоре Машу вернуться к своим обязанностям. По глазам медсестры было ясно, что она подслушивала под дверью.

– Вам бы педагогом работать, – сказала Маша, оставшись наедине с Даниловым.

– Вот уж к чему никогда не тянуло, так это к педагогике, – ответил Данилов, – несмотря на то, что мать моя была учительницей. Задатков нет.

– Не скажите, – покачала головой Маша. – Я думала, вы его тумаками в чувство приведете, а вы словами своего добились. Тихо и вежливо.

– Я его, в сущности, запугал, а не убедил. Вот если бы я его убедил, тогда бы можно было подозревать у меня педагогический талант.

– С такими только так и надо! – нахмурилась Маша. – Пощупать меня! Еще чего!

– Ну это был комплимент, пусть даже и неуклюжий, – рассмеялся Данилов. – Вот скажи он, что вас смотреть и щупать неинтересно...

– Пусть бы попробовал! – взвилась Маша. – Да я ему тогда глаза бы выцарапала!

– Вот видите, все, можно сказать, сложилось наилучшим образом...

Подошедшая официантка приняла скромный заказ (чебуреки и зеленый чай) и попросила подождать минут десять–пятнадцать.

– Мы не разогреваем, а сами готовим, – извиняющимся тоном, словно признаваясь в чем-то не совсем приличном, добавила она.

– Мы не торопимся, – заверил ее Данилов. – И полчаса подождем.

– Могу чай сейчас принести, – предложила официантка.

– Вместе с чебуреками, пожалуйста, – попросил Рябчиков.

– Как скажете...

– Рудольф, я со вчерашнего дня гадаю – зачем ты интересуешься пижамными вечеринками? – спросил Данилов у Рябчикова. – Как объяснила мне одна сведущая особа, это чисто женская забава...

– В этом ты уверен?

– Ну не на сто процентов, конечно, – замялся Данилов, – но на девяносто точно. Я даже в Интернете сегодня порылся немного...

– Там везде одно и то же, – пренебрежительно скривился Рябчиков. – Пижамы, сплетни, мороженое, игрушки...

– Вернемся к нашим пижамам, – сказал Данилов. – Так чем вызван твой интерес?

– Юлией, – вздохнул Рябчиков. – С недавних пор она каждую пятницу отправляется на пижамную вечеринку. Они проводят их по очереди, то у одной соберутся, то у другой. У Юлии дома собирались в прошлую пятницу. Я, разумеется, провел эту ночь у себя, в одиночестве.

– Развлекаются девочки – и ладно. Почему тебя это так волнует?

– Хотя бы потому, что она категорически отказывается брать меня на эти вечеринки, говорит, что это девичник...

– Так оно и есть.

– Если так оно и есть, то зачем брать с собой на девичник самую откровенную из пижам?! – разволновался Рябчиков. – Видел бы ты эту пижаму – она насквозь просвечивает!