Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

На вопрос о том, сколько у него было любимых женщин, Полянский отвечал правдиво:

– Трехзначное число со скорой перспективой превращения в четырехзначное.

Елена считала, что Полянский просто-напросто запутался в своих женщинах. Данилов спорил с ней, доказывая, что запутаться можно лишь тогда, когда одновременно крутишь романы с несколькими женщинами (сейчас, правда, это называется иначе – «строить отношения»). Если женщины часто меняются, но всегда присутствуют в жизни мужчины в единственном числе, то о какой путанице вообще может идти речь? Елена начинала говорить о мнительности Полянского, о боязни длительных отношений, о нежелании брать на себя ответственность и заходила в такие психологические дебри, откуда уже не могла выбраться.

На самом же деле все было гораздо проще простого. Полянский был любителем новых ощущений и новых впечатлений. Он не столько искал свою половинку, сколько наслаждался развитием отношений с очередной пассией. Как только эти отношения доходили до определенной точки, Полянскому становилось скучно.

«Интересно, как повлияет на Катины шансы на замужество ее самоотверженное ухаживание за Игорем? – подумал Данилов. – Увеличит их Полянский вследствие признательности или уменьшит, потому что за время болезни Катя надоест ему хуже горькой редьки?»

В смотровой приемного отделения сидели и громко смеялись Таня, охранник и санитар Леня, обычно угрюмый, как большинство закодированных алкоголиков. На столе перед Таней лежала стопка бумаг. Бумаги были не первой свежести.

– Что за шум, а драки нет? – спросил Данилов.

– Читаем жалобы наших клиентов! – доложила Таня. – Леня нашел во дворе целую пачку.

– Наверное, выпала, когда несли выбрасывать, – сказал Леня.

– А может, их просто потеряли? – предположил Данилов.

– Если бы потеряли, то они были бы подшиты в папку, – резонно возразила Таня. – А они валялись врассыпную.

– Подул бы ветер – по всей территории разнесло бы, – добавил Леня.

Данилов присел на кушетку и поинтересовался, что пишет народ в жалобах.

– Лучше спросите, Владимир Александрович, чего в них не пишут. – Таня взяла в руки одну из жалоб. – Вот, например. «Вызывающее поведение медсестры Бахаревой Натальи не вызывает должной реакции ни у заведующего отделением гастроэнтерологии, ни у старшей сестры. Когда я обратился к ним с жалобой на то, что в ответ на мои совершенно невинные комплименты, имевшие целью подбодрить дежурный персонал, медсестра Бахарева Наталья в крайне резкой форме напомнила мне о моем не столь уж и преклонном возрасте. Другая медсестра (фамилии ее не знаю, зовут, кажется, Женей) добавила, что я слишком прыткий для своего возраста и мешаю им работать. Администрация отделения на мою жалобу никак не отреагировала. Замечу при этом, что обе медсестры сидели на посту и перекладывали туда-сюда какие-то бумаги. Вряд ли это можно назвать работой...» Действительно, не у станка же девчонки стоят, какая это работа?

– Ты прочитай про реанимацию, – попросила Людмила Григорьевна. – Можно в «Аншлаг» продать!

– Да уж, – согласилась Таня. – Это полный абзац! Пишет дочь больного, находившегося в реанимации. Пишет директору, тут вообще все жалобы на имя директора института: «Удивительно, но никто не обращает никакого внимания на безобразие, нет, какое там безобразие, на беспредел, что творится в реанимации. Почему в отделениях больных кормят полноценной пищей, первое, второе, компот, а в реанимации просто вставляют в рот шланг и вливают в нее какую-то типа питательную жидкость? Конечно, так проще и быстрее, но так ведь нельзя! Почему бы не разбудить человека и не покормить его нормально? Разве это так трудно? Разве у вас не хватает буфетчиц? Когда я принесла папе в реанимацию домашние котлетки, врач наотрез отказался их брать!..»

– Домашние котлетки в реанимацию – это круто! – рассмеялся Данилов. – На моей памяти тоже пытались передавать больным, находившимся на аппарате, котлетки, борщи, голубцы и даже холодец.

– «...И только после перевода в отделение мой отец смог поесть нормально! Я прошу навести порядок в реанимации и заставить персонал в приказном порядке будить больных, сажать их в постели и кормить нормально, по-человечески». Как все, оказывается, просто. Приказали – разбудил.

– Как Христос Лазаря! – вставила Людмила Григорьевна.

– Вроде того, – согласился Данилов. – Разбудил и перевел в отделение, кормиться по-человечески. Таня, там про наш корпус что-нибудь есть?