Дэвид Лодж - Мир тесен

— Почему вы так решили? — хрипло спросил Моррис.

— В книге вашей жены…

— Не надо слепо верить тому, о чем пишут в книгах, Фульвия, — сказал Моррис, выхватил у нее коньяк и залпом осушил бокал. Потом закашлялся, так что на глаза у него навернулись слезы. — Профессиональному критику вроде вас это известно. Писатели всегда преувеличивают.

— Да, но насколько, Моррис? Мне бы хотелось убедиться в этом самой.

— «Практическая критика»? [40] Основанное А. Ричардсом направление литературной критики, предполагающее непосредственное восприятие текста без предварительного знания о его авторе, времени создания и т. д. — парировал Моррис.

Но Фульвию это не рассмешило.

— Разве ваша жена не измеряла его портновским метром? — настаивала она.

— Разумеется, нет! Это все феминистская пропаганда. Как и вся книга.

Моррис подался к ближайшему креслу, окутав себя, как ретирующийся корабль, клубами сигарного дыма, но Фульвия крепкой рукой направила его к дивану и села рядом, прижавшись к его бедру. Затем расстегнула ему рубашку и просунула внутрь холодную руку. Он вздрогнул, почувствовав, как драгоценный камень ее кольца запутался в волосах на его груди.

— Густо поросшая волосами грудь, — вкрадчиво сказала Фульвия. — Об этом в книге упоминается.

— Я не имею в виду, что книга — сплошной вымысел, — сказал Моррис. — Некоторые мелкие детали действительно взяты из жизни.

— Волосатый как зверь… Я полагаю, вы и с женой обращались соответственно…

— Ой! — вскрикнул Моррис, так как Фульвия, для вящей убедительности, вонзила ему в грудь длинные красные ногти. — Как это?

— Как? Например, связывали ее кожаными ремнями и проделывали с ней всякие гнусные вещи.

— Ложь, все ложь! — с отчаяньем протестовал Моррис.

— Но если хочешь, ты можешь проделать это со мной , caro, — прошептала ему в ухо Фульвия, одновременно больно ущипнув его за сосок.

— Я ни с кем не хочу этого проделывать и ни с кем никогда. не проделывал, — простонал Моррис. Только один раз мы позволили себе кое-какие садомазохистские штучки, но это была инициатива Дезире, а не моя.

— Я не верю тебе, Моррис.

— Но это правда! А писатели ужасно врут. Они всё придумывают. Всё перекручивают. Черное у них белое, а белое черное. Совершенно аморальные типы. Ай! — Фульвия до крови прокусила ему мочку.

— Идем, — сказала она, резко вставая с дивана.

— Куда?

— В постель.

— Так рано? — Моррис взглянул на часы. — Но ведь сейчас всего десять минут одиннадцатого. Можно мне докурить сигару?

— Нет, надо поторопиться. — Но куда?

Фульвия снова уселась с ним рядом.

— Разве я не вызываю у тебя желание, Моррис? — спросила она и обольстительно прижалась к нему, но по угрожающему блеску ее глаз Моррис понял, что терпение ее на исходе.

— Да, конечно, Фульвия, ты одна из самых привлекательных женщин, каких я только знаю, — поспешно заверил он ее. — Но в этом-то и проблема. Тебя ждет разочарование, особенно после всех этих измышлений моей жены. Дело в том, что я уже давно, так сказать, отошел от дел.

Фульвия, отпрянув, уставилась на него в смятении.

— Ты хочешь сказать, что…

— Нет, я не импотент. Но утратил практику. Живу один. Бегаю трусцой. Пишу книги. Смотрю телевизор. — И никаких романов? — Уже давно никаких. Фульвия посмотрела на него с сочувствием. — Бедняжка.

— Видишь ли, я, к своему удивлению, совсем не страдаю от воздержания. Даже после всей этой суеты испытываю некое облегчение.

— Суеты?

— Ну, знаешь, раздеваться среди дня, а потом одеваться, и принимать душ до и после, и следить, чтобы на тебе всегда было чистое белье, и то и дело чистить зубы, и полоскать рот…

Фульвия, откинув голову, громко и весело расхохоталась.

— До чего же ты забавный! — давясь от смеха, сказала она.

Моррис неуверенно улыбнулся, поскольку вовсе не хотел показаться таким уж забавным.

Фульвия снова встала с дивана и рывком подняла Морриса на ноги.

— Ну, пошли, забавник, я напомню тебе о том, чего ты лишился.

— Что ж, если ты настаиваешь, — сказал он и загасил сигару. — Обстановка разрядилась, и Фульвия больше не казалась ему столь устрашающей. — Поцелуй меня, — попросил он.

— Поцеловать тебя?

— Да, может быть, помнишь, это то, что идет между словами «привет» и «давай трахнемся». Я в этом смысле ужасно старомоден.

Фульвия улыбнулась и прижалась к нему всем телом. Затем, нагнув к себе его голову, впилась в него долгим и яростным поцелуем. Моррис пробежал руками по ее спине и бедрам. Оказалось, что под белым платьем на ней ничего не было. Он почувствовал, что в нем пробуждается желание. Так после весеннего дождика у старого пня оживают сухие корни.