Дэвид Лодж: Мир тесен

— Мне нравится, когда у людей есть имена — сказал Перс — Не зная имен, я не воспринимаю рассказа.

— Короче, миссис Цапп мы так и не увидели. Филипп вернулся вместе с Хилари. Мы поняли, что они решили спасти свой брак.

— Судя по всему, это им удалось.

— Мм… Лично мне кажется, — мрачно добавил Сатклиф — что вся эта история пагубно сказалась на характере Филиппа — Неужели?

Сатклиф кивнул, но не стал входить в подробности.

— И тогда Лоу получил кафедру? — спросил Перс.

— Нет-нет, что вы! Потом назначили Дальтона, он приехал из Оксфорда. Но три года назад он погиб в автомобильной аварии. И вот тогда кафедра перешла к Лоу. Кое-кто предпочел бы видеть заведующим меня, но мне это уже не по возрасту.

— Я уверен, что это не так, — сказал Перс, потому что Руперт Сатклиф, видимо, ждал этого.

— Единственное, что я могу сказать› — вдруг заметил Сатклиф, — если бы назначили меня, то кафедра имела бы заведующего, который занимается делом, а не порхает по белу свету.

— Что, профессор Лоу часто бывает в отъезде?

— Последнее время чаще отсутствует, чем присутствует.

Перс извинился, что покидает его, и стал проталкиваться через толпу к стойке бара, где Анжелика поджидала Демпси, который покупал напитки.

— Салют! — приветствовал он ее. — Ну как доклад?

— Скучный. Но после была интересная дискуссия о структурализме.

— Опять? Нет, вы все-таки должны мне объяснить, что такое структурализм! Дело уже не терпит отлагательства.

— Структурализм? — спросил Демпси, подходя с бокалом хереса для Анжелики. Услышав отчаянную просьбу Перса, он воспользовался моментом, чтобы блеснуть ученостью. — Это восходит к лингвистике Соссюра. Произвольность означающего. Язык как система противопоставлений и отрицательный характер языкового знака.

— Приведите пример! — сказал Перс — Я не улавливаю хода вашей мысли без примера.

— Ну, возьмем слова «кошка» и «мышка». Как ни старайтесь, вы не сможете объяснить, почему сочетание фонем к-о-ш-к-а означает четвероногое животное, которое охотится за другим четвероногим, представленным сочетанием фонем м-ы-ш-к-а. Это отношение абсолютно произвольное, и мы вполне можем допустить, что завтра носители языка решат, что к-о-ш-к-а означает «мышка», а м-ы-ш-к-а означает «кошка».

— А животные не запутаются? — спросил Перс.

— Со временем привыкнут, как все остальные, — ответил Демпси. — Нам это известно, поскольку одно и то же животное в разных языках передается различными акустическими образами. Например, «кошка» по-французски будет сhat, по-немецки — Каtze, по-итальянски — gatto и так далее. А вот «собака» — это сhien, Нund, саnе в зависимости от того, в какой части Общего рынка вы находитесь. И если мы больше верим языку, чем собственным ушам, то французские собаки лают «вуа-вуа», немецкие — «вау-вау», итальянские — «бау-бау».

— О! Уж не в фанты ли тут играют? — спросил Филипп Лоу. Он вернулся в бар вместе с Моррисом Цаппом, которому теперь выдали нагрудный значок. — Демпси, ты помнишь Морриса Цаппа?

— Я растолковывал основы структурализма этому молодому человеку, — пояснил Демпси, обменявшись приветствиями с вновь прибывшими. — Но ты, Филипп, никогда не уделял должного внимания лингвистике, не так ли?

— Что верно, то верно. Я и до сих не помню, что там идет сначала, — морфемы или фонемы. А при виде дерева зависимостей просто тупею.

— То есть становлюсь еще тупее, — прибавил Демпси с презрительной ухмылкой.

Воцарилось неловкое молчание. Его прервала Анжелика.

— На самом деле, — тонким голоском сказала она, — Якобсон приводит в пример степени сравнения прилагательных, то есть положительную, сравнительную и превосходную формы, как доказательство того, что язык не безусловно произвольная система. Вот мы имеем: тупой, тупее, тупейший. Чем больше фонем, тем сложнее значение. Это верно и для других индоевропейских языков; возьмем, например, латынь: stultus, stultior, stultissimus [10] Тупой, тупее, тупейший. . Так что, по всей видимости, вопреки языковым границам, существует некое универсальное соотношение между звучанием и значением.

Все четверо мужчин, открыв рты, уставились на Анжелику.

— Кто это юное дарование? — спросил Моррис Цапп. — Может, меня представят?

— Ох, извини, — сказал Филипп Лоу. — Мисс Пабст — профессор Цапп.

— Зовите меня просто Моррис, — сказал американский профессор, протягивая руку и всматриваясь в значок на груди Анжелики. — Рад познакомиться, Ал.