Константин Николаев - Брачный сезон или Эксперименты с женой

– Ну что ж ты стоишь? Садись. – Мария вошла с подносом в руках и водрузила его на стол.

Она, похоже, уловила мое напряженное перемигивание с мужиком на фотографии.

– А это кто? – без стеснения спросил я. – Тоже какой-нибудь родственник твоего сына? Штурман с разбившегося самолета?

– Так, один знакомый, – беззаботно ответила мадам Еписеева, явно желая спровоцировать у меня приступ ревности.

– И как давно длится это знакомство?

– Чуть больше недели…

Ага, и уже фотография на полочке! Яд ревности немедля проник в мою кровь. Я насупился. Ты бы еще дольше пробыл в своей добровольной ссылке, глядишь, тут красовалась бы целая галерея подозрительных портретов! Я взял себя в руки и отхлебнул чаю.

– Ая-я-я-яй! – жалобно взвыл я и высунул язык.

В чашке был кипяток.

Мария метнулась в ванную за аптечкой. Я выскочил в прихожую. Язык нещадно саднил. Путаясь в рукавах пальто, я опрокинул мотоцикл. Раздался грохот.

– Тише, тише! – перепуганно зашипела Маша, высунувшись из ванной. – Ты куда?

Мне было наплевать на хулигана Еписеева.

– Домой! – зло крикнул я, с трудом ворочая языком.

Ее глаза насмешливо блеснули. Мария попыталась ухватить меня за обожженный речевой орган и приложить к нему ватку с какой-то дрянью.

– Дай я тебе хоть язык помажу…

Я по-телячьи замотал головой, выскочил на лестницу и загрохотал вниз.

– Позвони, когда доедешь, – донеслось сверху.

«Фиг тебе, неверная!» – подумал я.

На морозе язык немного отошел. Плутая в закоулках гаражей и спотыкаясь об асфальтово-ледяные колдобины, я двигался к метро. На душе у меня было муторно. Снова навалилось одиночество. Вот так всегда: стоит только наладиться личной жизни, как все опять идет прахом. В голове засвербила привычная мысль. Я никогда больше не увижу Машу… Я представил светлые волосы, спадающие на хрупкие плечи; тонкие пальцы тургеневской барышни; лилейную шею с тонкой пульсирующей жилкой… С этой мечтой вампира в голове я вошел в метро.

Злость прошла, но ее место заняла тоска. К тому же на светлый облик Марии стали наслаиваться облупившиеся фрески, изображающие мою квартиру. Даже если ее не разгромили, все равно – хорошего мало.

– Дома ждет холодная постель… – тихо пропел я что-то из Ленькиного кабацкого репертуара, пытаясь хоть как-то взбодриться.

Но песня почему-то не взбодрила мое исстрадавшееся сердце. Никто меня не ждет! Даже пьяная соседка. Лишь ледяная постель не первой свежести…

Я завернул за угол своего дома и с надеждой взглянул на окна. Они были на месте. И даже не разбиты. Я поднялся по лестнице – дверь цела. Значит, зря я скрывался? Подвело воображение? Дурак! А Маша за это время успела обзавестись поклонником… Надо с ней все-таки поговорить.

Я открыл дверь, прошел к телефону и набрал номер мадам Еписеевой. Занято. Попробуем еще раз. Опять. Полежав в темноте, я совершил еще несколько попыток. Мимо!

Через час было по-прежнему занято, занято, занято… Черт! Надо что-то делать! С кем она разговаривает так долго? Наверняка с этим неприятным типом, чей портрет красуется у нее на полке. Обхватив голову руками, я исступленно заметался по комнате. Ревность душила меня, словно я был не самый обычный житель Москвы, а венецианский мавр.

Я все ходил и ходил. Мой маршрут не ограничивался одной лишь комнатой. Он пролегал через всю квартиру, включая ванную и туалет. Каждый раз, оказываясь рядом с телефоном, я хищником набрасывался на его пластмассовую плоть. Но все впустую – мерзкая тварь продолжала издавать короткие гудки, и я возобновлял свои странствия.

Моя голова пылала, как новая звезда. Обожженный язык давно уже был не в силах конкурировать с ней. Я сунул голову под кран. Холодные струи стекали с моих волос, как речной водопад с веток ивы. Внезапно сквозь журчание я уловил заливистые трели.

Телефон! Это наверняка она! Я выскочил из ванной и, по-собачьи отряхиваясь, поскакал в комнату.

– Да! Да! Слушаю! – заорал я в трубку.

– Васильев, ты что кричишь? Соседей разбудишь, – проговорил знакомый голос.

– Кто это? – несколько тише крикнул я.

– Во дает, чудила! – изумилась женщина, словно я был обязан помнить голоса всех своих дам. – Я это. Светлана…

Светлана. Бывшая жена моего бывшего друга. А я и забыл о ее существовании.

– Ты где? – глупо спросил я.

– В Черустях. Но завтра буду в Москве. Названиваю тебе битый час.

– А я-то здесь при чем?

Она помолчала. В нашу связь вклинился далекий голос телефонистки: