Константин Николаев - Брачный сезон или Эксперименты с женой

Вот это интуиция!

– Да так, с одной… Словом, она мать одного моего ученика.

Кэт расхохоталась.

– Браво! Ну ты даешь, Васильев! Дон Жуан, да и только! И давно ты с ней?

– Недавно, – ответил я честно. – С того самого дня, когда ты познакомила меня с Мариной…

– Так ты что, всерьез решил жениться?

– Неужто я хуже других? Это только ты у нас – деловая женщина. В двадцать первый век в одиночестве. Не подступись…

Катька, похоже, обиделась. Судя по звукам, она ожесточенно защелкала телевизионным пультом. Сквозь неясное английское бормотание я услышал:

– Ну и иди ты, жених…

– Кэт, да ты что? Я же шучу! – но в трубке уже никого не было.

Все получилось, как я и предполагал. Ну надо же, мадам Колосова, которую я знаю столько лет, еще умеет обижаться. Непонятно только, за что? Ведь она сама говорила и про двадцать первый век, и про одиночество.

Я набрал Катькин номер. Занято. Наверное, отключила телефон. Знает ведь, что я всегда перезваниваю в таких случаях.

А может, она меня любит? Нет, это уже из области фантастики. Если бы любила, то вела бы себя по-другому. Просто Катьке нужно что-то вроде форпоста в нашем мужском мире. И этот форпост для нее – как раз я.

Вернувшись на кухню, я с тоской убедился, что забыл закрыть холодильник. На полу растекалась лужица.

«Не буду убирать. Назло. Само высохнет», – подумал я. Только вот кому назло?

В глубине холодильника все еще маячил Катькин сверток. Я сердито захлопнул дверцу, чтобы не видеть его. Тем более есть мне уже совсем не хотелось. Какая уж теперь еда… Старая железная дверца прищемила мне палец. Я чертыхнулся:

– Да что ж такое?!

Палец начал медленно распухать. Ну и денек сегодня! Сплошные неудачи. Сначала с этим пропуском, потом с моей платеженеспособностью. Теперь вот еще с Кэт поссорился. Надо сходить куда-нибудь. Развеяться. А то так весь больничный пропадет. Я принялся задумчиво перелистывать записную книжку.

Может, Витальке позвонить? Напроситься в гости? Нет, у него сейчас, небось, самый разгар битвы. Светлана наверняка застала его с этой родственницей поэта. Днем-то Виталька на работу смотался. А вот теперь пришел черед… Тогда тем более надо куда-то уехать. Второго раунда их перемирия я точно не выдержу.

Маша тоже не та кандидатура. Даже если она успела вернуться с работы. Напроситься-то не проблема. Но в ее квартире обитает еще и хулиган Еписеев. Значит, придется играть роль учителя, а уж никак не возлюбленного.

Мои глаза остановились на букве «Т». Правильно, Тимирязьев! Ружье, так сказать, бьет без промаха и осечек не дает.

Я принялся накручивать диск. Палец чуть было не застрял на цифре «4», предпоследней в Ленькином номере.

Благополучно миновав эту неожиданную преграду, я услышал голос своего друга. Он звучал как-то опасливо. Наверное, Ленька был с девушкой и боялся, что звонит какая-нибудь из его поклонниц:

– Слушаю…

– Лень, ты не бойся, – успокоил я друга, – это всего лишь я.

– Уф, старик, как ты меня напугал, – бодро отозвался Тимирязьев. – Я уж подумал, что это кто-нибудь из моих пассий. Ты на предмет чего звонишь?

Сразу напрашиваться было неудобно.

– Так, поговорить, – неопределенно бросил я.

– Ну, это ты точно не вовремя. Маман все еще у подруги. Так что нельзя терять ни минуты…

– Ты все с той же кроссвордисткой? – поинтересовался я, вспомнив нашу ночную беседу. – Или уже с другой?

– Представляешь, старичок, все с той же.

– Странно.

– Мне и самому странно, – шепнул Тимирязьев, – да только взяла она меня за живое.

– Чем же это, интересно узнать?

– Да понимаешь, я все думаю: уломаю я ее или не уломаю? Спорт, в общем…

– Не уломаешь, – констатировал я обреченно. – По крайней мере, сегодня.

– Это почему же? – Ленька, как видно, не на шутку заинтересовался.

– Поверь моему опыту, такие сразу не уламываются. Вы хоть один кроссворд с ней разгадали?

Мой друг вздохнул:

– Нет. Она все какие-то сложные выбирает. По-моему, из «Науки и жизни».

– Это она специально, – ввернул я. – Так что, пока не разгадаете, ничего хорошего от нее не жди.

Ленька опечалился.

– Старик, что же делать? Может, ты подсобишь? Ты ведь у нас как-никак учитель.

– Я за друга в огонь и воду готов, не то что какой-то там кроссвордик решить! – патетически воскликнул я.

– Да ну! – обрадовался кроссвордист. – У нас тут насекомоядное болотное растение, может, знаешь? Одиннадцать букв. Первая и последняя – «А». Третья – мягкий знак, – в его голосе послышалась надежда. – У нас от этого насекомоядного все зависит. В том числе и моя жизнь…