Олег Солод - Партизаны. Судный день.

Увидев купюру, продавец резко прикрыл кран.

— Ты, дед, чего, издеваешься?

— Неужто не хватит? — забеспокоился Терентий. — Ты внимательней гляди. Двадцать пять рублев — деньги немалые.

— Давай, дед, гуляй, — продавец отставил кружку в сторону. — А то я сейчас милицию вызову. Ты бы еще керенки принес.

Терентий с недоумением поглядел на отвергнутые деньги.

— Вот и сберег на черный день. Видать, совсем власть переменилась.

От столика, за которым стояли мужики, донесся голос:

— Налей-ка ему за наш счет.

Терентий обернулся. Продавец недоверчиво посмотрел на неожиданного мецената, вид которого никак не предполагал большой кредитоспособности. Мужик отделился от столика, подошел к раздаче и небрежно кинул на стойку сотенную купюру. Продавец, привыкший ко всякому, молча положил деньги в кассу, долил кружку и поставил ее перед Терентием.

— Благодарствую, — дед взял кружку и извинительно пояснил: — Деньги ему, видишь, мои не понравились.

— Идем к нам, — пригласил его мужик.

Они подошли к столику.

— Слава, — благодетель протянул Терентию руку.

— Терентий, — ответил на рукопожатие Дед.

— А я — Вова, — подмигнул ему приятель первого.

— Терентий, — повторил старик.

— Тогда давай — за встречу.

Они чокнулись кружками.

— Смотри, как «Жигулевское» варить стали, — одобрительно сказал Терентий, сделав глоток. — Хорошо пивко.

Слава с Вовой переглянулись.

— Ты чего за деньги ему давал? — спросил Слава.

— Да вот, — Терентий показал двадцатипятирублевку. — Держал про черный день.

— Крепко же ты их передержал, — усмехнулся Слава. — Откуда приехал-то?

— Из деревни я. Почитай, лет пятнадцать в городе не был. А уж чтобы в Питере…

— И чего ж пожаловал?

— Одним словом не скажешь, — махнул рукой Терентий. — Брошен насильственным путем.

— Это как же?

— Да воины к нам в деревню прибыли. База у них там была. Брошенная. А тут объявились. Мы-то поначалу и срадовались, да не тут-то было. Почитай, чистый грабеж начался. У одного меня гвоздей ящик взяли, стекло оконное, телевизор «Радуга»… Я, значит, жалобу в газету. А они в отместку словили меня, в вертолет кинули, да в город. Вот, теперь и бедствую.

— Ишь ты, — удивился Вова. — Прямо Голливуд. И куда ж ты теперь?

— Пребываю в раздумьях. В милицию хотел заявление сделать, так прогнали.

— К ментам не ходи, — предупредил Слава. — Только хуже будет. Если хочешь, можешь у нас пожить. У меня или у Вовы.

— Вот спасибо-то, — обрадовался Терентий. — А то я уж и не знал, куды податься. Вот спасибо. А не стесню я вас? — забеспокоился он.

— Нет проблем, — успокоил деда Слава. — У Вовки, правда, дом за городом. Коттедж, блин. А у меня трехкомнатная на Невском, как раз ремонт закончил. Живи на здоровье. Да и город поглядишь.

Терентий посмотрел на новых знакомых с нескрываемым уважением.

— А вы, извиняюсь спросить, кто же будете?

Слава отхлебнул пивка и пояснил:

— Нищие мы.

— Как? — не понял Терентий.

— Нищие, — подтвердил Вова и кивнул на Славу. — Он вот — жертва афганской войны, а я — инвалид детства.

— Господи, — засуетился Терентий. — Как же… Что ж вы… Небось последнее на меня потратили… А я-то…

Слава молча допил пиво и отставил кружку.

— Пошли, Терентий. Сейчас сам наше последнее увидишь.

— Да куда ж я… — сердобольный Терентий не решался стеснять убогих.

— Идем, — хлопнул его по плечу Вова. — Сам увидишь — куда. Мы со Славой все равно целый день на работе. Кстати, Терентий, хочешь, мы и тебя пристроим? У тебя вид подходящий. Будешь ветеран битвы на Калке.

— Ты загнул, — засмеялся Слава. — Кто поверит-то?

— Славик, я тебя умоляю. Это ты со своим филологическим в курсе, а для нынешней молодежи, что Калка, что Кубань… Идем, Терентий. Никуда твоя деревня не убежит. Присмотришься, обживешься — еще и понравится.

Втроем они покинули кафе.

По внешнему виду преобразившейся Семеновки любой сторонний наблюдатель должен был бы признать, что «партизаны» свято блюдут нормы своего устава. Не стало покосившихся заборов и криво висящих ворот, да и сами ворота блестели свежей краской. Правда, Николай, несмотря на титанические усилия, пока не смог увеличить цветовой ассортимент своей продукции, но деревенских вполне устраивали и желтые ворота.

Петровна и Никаноровна сидели на лавочке, по привычке перемывая кости соседкам, когда на дорогу въехал Олесин мотоцикл, за рулем которого сидел Юрий.