Айдар Павлов - Олеся и Арлекин

Тучи над миссионерской деятельностью Олеси и Арлекина появились вместе о фактом их появления. Само же дело Олеси и Арлекина окончательно сфабриковали месяца три спустя. До них стало много дела не только медикам, проповедникам и кудесникам, ими вплотную заинтересовались следственные органы, власти, а так же всевозможные научно-общественные организации.

- Они уже забронировали себе места на девятом этаже преисподней!!! - предвкушал в своих проповедях неутомимый Джонатан Смайл. - Я вижу, как их кости плавятся в адском пламени рядом с костями Иуды Искариота! Ибо глухи они к слову Господа нашего Иисуса Христа! Имеющий уши, да услышит!!! Сие испытание ниспослал нам сам Господь в дьявольском образе искушения в нечестии!!

"...В ЦЕЛЯХ ПОВЫШЕНИЯ БЛАГОНРАВИЯ ГРАЖДАН, - звучал тот знаменитый указ, - А ТАКЖЕ ПОДДЕРЖАНИЯ БЛАГОПОЛУЧИЯ ТРУДЯЩИХСЯ МАСС И УВЕЛИЧЕНИЯ СПОКОЙСТВИЯ НА ДУШУ НАСЕЛЕНИЯ, НАДЛЕЖИТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО УПРЯТАТЬ ОЛЕСЮ И АРЛЕКИНА В ПСИХИАТРИЧЕСКУЮ ЛЕЧЕБНИЦУ № 883!"

Несколько слов о профессоре Блоцком, видном психиатре и дюжем молодце, неизменно стоявшем у руля клиники № 883, в которой Олесе и Арлекину было суждено провести существенную часть своих приключений. Кроме блестящей научной карьеры, этот необыкновенный профессор был личностью ренессансного склада: отлично боксировал, став некогда многократным чемпионом в своем весе, любил поохотиться на фазана, медведя, а то и на волка (благо, рядом с клиникой находился превосходный густой лес, где так удивительно дышалось и так приятно было погонять иного косолапого проходимца).

На первый же вопрос изумленного Арлекина, зачем это их с Олесей затащили в клинику № 883 и чего от них хотят, профессор Блоцкий ответил сочным ударом справа, отправив любознательного пациента в нокдаун.

Все новое, передовое в науке, все, чего достигли к этому времени психиатрия, психология, психоанализ, с успехом бралось в оборот лечебницей Блоцкого. Здесь процветали гипноз, внушение, электрошок, коррекция памяти, комплексное расширение сознания безнадежных идиотов и другие уникальные методы воздействия, один из которых и был с успехом продемонстрирован профессором.

- Вы ненормальны, Арлекин! - поставил диагноз Блоцкий, когда тот пришел в себя и дал Олесе утереть кровь с пошатнувшегося носа. - Или вы придерживаетесь иного мнения?

- Нет, нет!... Конечно, ненормальны! Тут и вопросов быть не может, - согласился Арлекин.

- Мы вас вылечим, - заверил Блоцкий уверенно. - Но вы должны нам помочь.

- Вам?! – удивился Арлекин. – Я?! Каким образом?

Профессор зарядил в ухо непонятливого клиента. Олеся закричала и прижалась к Арлекину.

- Вопросы задаю я. Лечу здесь тоже я. Потому что это моя клиника, а не ваша.

Арлекин не возражал.

- Чем больше мы получим от вас поддержки, старания, - продолжал лекарь, - желания выздороветь и стать обыкновенными людьми, тем безболезненнее пройдет курс лечения.

- Мы будем стараться, - пообещал Арлекин.

Ему почему-то показалось, что уха больше нет на голове. Это были необыкновенные последствия удара: в пальцах оно (ухо), вроде как, было, а в самом себе его как будто не находилось... Являлось ли это результатом самовнушения? Или то было воздействие магнетического поля профессора Блоцкого? Арлекин потерял охоту логически мыслить и связывать события в цепочку. Какая цепочка, если все произошло так внезапно? Скажем, откуда взялись и закружились зайчики в глазах? От перемены обстановки или от удара медика? Впрочем, это дело вполне обычное.

Их разместили на разных этажах. Олесю - с четырьмя женщинами, Арлекина - с тремя мужчинами, и они не видели друг друга долго-долго.

Сожительницы Олеси делились на двух старых, обожавших поболтать про любовь, и двух не совсем старых, одна из которых по причине невменяемости пользовалась смирительной рубашкой, а другая... Впрочем, о ней позже. То была женщина по имени Фамарь, некогда известная и влиятельная особа.

Что касается старух, то наблюдение за ними доставляло персоналу больницы ни с чем не сравнимое удовольствие. Первая, по иронии судьбы, оказалась тезкой Олеси, вторая носила помпезное, хотя, согласимся, прелестное имя Цаклилия. Две одногодки, спятившие чудесным образом в одном и том же году, без умолку рассказывали друг другу одни и те же истории, чье фривольное содержание окупалось невинной формой изложения и целомудренным самозабвением. Когда велись такие беседы, для бабушек переставал существовать не только внешний мир, но и телевизор, который по полчаса разрешал смотреть каждый вечер профессор Блоцкий. И чудилось, что они выше политики, выше жизни, выше всего, что не затрагивало их воображаемого прошлого.