Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

Тут дядюшка Наполеон сказал, обращаясь к провожавшим:

– Ну, до свиданья все! Я поехал. – И он начал целоваться с родственниками.

В эту минуту с улицы торопливо вернулся в сад Маш-Касем. Он отозвал дядюшку в сторону и что-то сказал ему на ухо. Дядюшка побледнел, но потом откашлялся и довольно бодро сказал:

– Ну и что. Ничего страшного.

Я догадался: Маш-Касем сообщил дядюшке, что возле автомобиля стоит индиец.

Шагая к воротам, дядюшка громко обещал детям привезти из Кума гостинцы, а взрослым говорил, что непременно за них помолится у святыни.

Автомобиль бывшего начальника канцелярии стоял у ворот. Тюк с дядюшкиными вещами был уже на крыше машины. Рядом с воротами прогуливался индиец. Увидев его, дядюшка сказал:

– Хорошо, что вы здесь оказались, сардар. Теперь смогу и с вами попрощаться.

– Счастливого пути, саиб.

Дядюшка сел на заднее сиденье, а Маш-Касем устроился рядом с шофером. Дядюшка продолжал разговаривать с индийцем:

– Да, давно уже я не ездил поклониться святыне…

Индиец перебил его:

– А вы не боитесь, саиб, что дорога туда теперь мало-мало не безопасная?

– Нет, почтеннейший, это все слухи. Там давно уже спокойно. Ну а кроме того, мы верим, что святые сами охраняют паломников.

Родственники толпились возле машины, но индиец все не отходил. Асадолла-мирза, который, как я ожидал, будет особенно внимательно следить за этим разговором, строил глазки и подавал знаки леди Махарат-хан, глядевшей сквозь сетку окна на улицу. Я с волнением смотрел на индийца. А тот все продолжал задавать вопросы.

– Саиб, а жену свою вы с собой не брать?

Дядюшка, хотя внутри у него, наверно, все кипело, спокойно ответил:

– Нет. Я еду всего на несколько дней.

– Но, саиб, пусть даже ненадолго, а разлука всегда грустно. Как писал поэт: Зачем я покорился нас разлучившей буре?! В Лахоре я сейчас, но сердце – в Нишапуре.

Я впился глазами в дядюшку. Услышав от сардара Махарат-хана упоминание о Нишапуре, дядюшка дернулся, словно его ткнули оголенным электрическим проводом, и на секунду застыл с открытым ртом, остолбенело глядя на индийца. Потом, с трудом выговаривая слова, приказал шоферу:

– Мамад-ага! Поехали!

Шофер включил зажигание, нажал на газ, и все отступили на шаг назад. Машина двинулась по улочке, подымая пыль.

Я подошел к Асадолла-мирзе и заглянул ему в глаза. Он положил руку мне на плечо и тихо сказал:

– Дядюшкина песенка спета. Спи теперь спокойно.

В это время дядюшкина жена громко объявила:

– Не забудьте все прийти сегодня вечером… По случаю отъезда аги буду угощать вас аш-реште! [25] Аш-реште – национальное иранское блюдо из лапши, которое по традиции едят после отъезда близких людей.

Асадолла-мирза подскочил к собиравшемуся уходить индийцу и негромко сказал:

– Сардар, вы это прекрасно сказали… браво! – И, повысив голос, продолжил: – Ханум сегодня в честь отъезда супруга приготовила аш-реште. Прошу вас с супругой вечером к нам пожаловать.

Родственники изумленно уставились на Асадолла-мирзу – у нашей семьи были не такие близкие отношения с индийцем, чтобы приглашать его в гости. Но жена дядюшки не могла позволить себе показаться нерадушной и заявила:

– Конечно, конечно! Добро пожаловать!

Индиец начал вежливо отказываться:

– Нет, саиб, что вы!… Не буду вам мешать. Будет другой день, будет другой случай…

Но Асадолла-мирзу было уже не остановить:

– Моменто, сардар. Вы нам все равно что брат. Как вы нам можете помешать?! Клянусь вам, ханум обидится, если вы откажетесь… – и повернулся к дядюшкиной жене: – Разве я неправду говорю, ханум? Я ведь знаю ваш характер. Вы же обязательно обидитесь.

– Саиб, может быть, моя жена занята… Может быть, я смогу один приходить…

– Что ж, если ваша супруга занята, вы не должны оставлять ее дома одну. Тогда, конечно, приходите в другой раз. Но я прошу вас, сначала спросите у нее. – И Асадолла-мирза бросил взгляд на окно дома Махарат-хана. Увидев, что англичанка по-прежнему смотрит на улицу, князь крикнул:

– Миледи!… Леди Махарат-хан!…

Когда она высунулась из окна, он на своем ломаном английском пригласил ее на ужин. Леди Махарат-хан без всяких церемоний ответила, что, если ее муж ничем вечером не занят, она с удовольствием придет.

– Ну? Слышали, сардар? Итак, мы вас непременно ждем. Вы нам большую честь оказать делать!

Индиец пообещал прийти, и все провожавшие дядюшку вернулись в сад. Я снова подошел к Асадолла-мирзе: