Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

Отец кивнул и сказал:

– Конечно, я знаю – англичане не забывают старых обид, но… Вы думаете, вам удастся их обмануть? Вы полагаете, что в Нишапуре будете в безопасности?

В эту минуту мне пришло в голову, что отец боится потерять партнера по нардам.

Дядюшка распахнул абу и положил руку на кобуру пистолета:

– Во-первых, шесть пуль из этого пистолета достанутся им, а седьмая – мне! Им вряд ли удастся взять меня живьем. Во-вторых, я сделаю вид, что еду в Кум. Никто – слышите, никто! – даже мой верный шофер, и тот не знает, куда я еду на самом деле. Даже ему я сказал, что мы отправляемся в Кум. Лишь выехав за городские ворота, я прикажу свернуть в Нишапур.

– Ну, а когда вы туда приедете, то что? Вы думаете у них нет в Нишапуре своего агента?

– Деревня моего друга находится в стороне от самого Нишапура. Кроме того, я приеду туда под вымышленным именем.

Больше я уже ничего не слышал. Все заслонила ужасная мысль о разлуке с Лейли. Англичане приближались к Тегерану, и дядюшка решил спастись бегством. Боже мой, как я смогу жить вдали от Лейли? Кто знает, сколько продлится ее отсутствие? Я впервые ощутил, какие тяготы несет с собой война. Союзные войска [21] Имеются в виду войска антигитлеровской коалиции. вошли в Иран уже двадцать дней назад, но на жизни молодежи это пока никак не отразилось, разве что поговаривали, что школы откроются на несколько дней позже, да несколько подорожали продукты. Но мы питались ничуть не хуже, чем прежде, и так же громко и весело смеялись.

Четвертого шахривара [22] Шахривар – шестой месяц иранского солнечного года (21 августа – 21 сентября). 4 шахривара 1941 г. – день ввода войск антигитлеровской коалиции на территорию Ирана. 1941 года дядюшка, накинув на плечи абу и привесив к поясу пистолет, вместе с Маш-Касемом, вооруженным дядюшкиной двустволкой, взяли на себя командование нашим садом и несколько дней не позволяли нам выходить из комнат. Тем не менее, даже тогда мы не принимали войну всерьез. Но сейчас война стала для меня серьезнейшей реальностью, и мне хотелось прервать разговор дядюшки с отцом и крикнуть, что вся семья потешается над дядюшкиным страхом перед англичанами, мне хотелось сказать дядюшке, что отец внушил ему этот бред, чтобы превратить его во всеобщее посмешище, и что у англичан хватает дел и без того, чтобы мстить какому-то отставному прапорщику, подстрелившему пару бездомных бродяг во времена Мохаммад Али-шаха. Но я знал, что мои слова не произвели бы никакого впечатления и, более того, отец мог бы обругать меня и даже наградить оплеухой.

Я выбрался из кладовки, забился в какую-то пустую комнату и мучительно думал, пытаясь найти выход из запутанной и неприятной ситуации. Я должен был любой ценой удержать дядюшку от путешествия, но как? Не знаю, сколько времени я ломал себе голову, а решение все не приходило.

Близился полдень, когда, устав и отчаявшись, я вышел в сад. На глаза мне попался Маш-Касем. Поздоровавшись с ним и осведомившись о его здоровье, я спросил, какие слышны новости.

– Э-э, милок. Ага наш вечером уезжает на пару дней в Кум. Дай бог ему хорошо там время провести. Я его сколько ни просил взять меня с собой, позволить на часок заглянуть в Гиясабад, так и не согласился. Что тут поделаешь. Святые-то не меня в паломничество позвали, а его…

– А как он поедет, Маш-Касем? На поезде или на машине?

– Ей-богу, милок, зачем мне врать?! Вроде как на автомобиле. Потому что я слышал, как он начальнику канцелярии звонил, чтоб тот прислал сюда свой автомобиль с шофером Мамад-агой.

Теперь у меня не осталось сомнений – дядюшка вполне серьезно решил отправиться в путешествие.

Господи, укажи мне выход! Если я не сумею сорвать дядюшкины планы, Лейли тоже уедет! А как мне жить без нее? Господи, неужели мне никто не поможет?… Впрочем… Может быть… Ну конечно! И в мозгу у меня сверкнула искра озарения… Асадолла-мирза! Он – единственный, кому я, по крайней мере, могу рассказать о своем горе. Его ласковые, излучающие тепло глаза вселяют в людей силу!…

Я бегом бросился к дому Асадолла-мирзы. Я еще и сам не знал, что ему скажу, но мне казалось, что уже есть надежда на успех…

Князь жил со старой служанкой в ветхом доме недалеко от нас. Когда я спросил у старушки, где он, она ответила, что еще спит. Но в это время Асадолла-мирза выглянул в окно. Судя по всему, он только что поднялся с постели. Увидев меня во дворе, он удивился:

– Моменто, моменто, а ты, голубчик, что здесь делаешь?