Алина Кускова - Замуж за 25 дней

– Брачующиеся должны являться заранее, – сказала та, не терпя никаких возражений, – нужно еще заполнить документы!

И Степанцов вновь исчез в зале. Для храбрости он решил зайти в буфет и выпить пару рюмок водки. Натянутый как струна, твердой походкой Василий подошел к буфетчице и протянул купюру. Женщина мельком глянула на нее, взяла с полки бутылку водки (кроме водки и лимонада там ничего не было), откупорила ее, достала из-под прилавка одноразовый стаканчик, тарелку с нарезанной колбасой и все это протянула покупателю. Степанцов гордо сообщил, что сдачу она может оставить себе, а та потребовала с него доплату в десять копеек. Пока Василий рассеянно копался в карманах в поисках мелочи, Лариса выложила на прилавок десятюнчик и улыбнулась:

– Будете должны.

Тот радостно ответил кивком головы и потащил свою бутылку с тарелкой на соседний столик рядом с Соней и Колбаскиным.

Лариса с радостью присоединилась бы к незнакомцу, но побоялась помешать подруге, у которой, возможно, открывались какие-то перспективы в плане замужества. Поэтому она решила дождаться незнакомца в зале у выхода из буфета для того, чтобы познакомиться с ним.

У Сони действительно что-то намечалось. Колбаскин, начавший разговор с воспоминания о своих детских чувствах, повторился еще пару раз. Потом сказал, что он любил Соню не только в детские годы, после чего добавил, что испытывает такие же чувства к ней и сейчас. Это у него называлось признанием в любви. Делал он свое признание совершенно безотчетно. Поддаваясь первому порыву чувств, всколыхнувшихся после того, как его сосед Усачев проговорился, что собирается жениться на Соне.

Нет, жениться Колбаскин не хотел. Но упустить Соню не мог. Как разбойник на перепутье, видящий, как в одну сторону идет богатый караван, а в другую направляется неохраняемый гарем. Разорваться, что ли?

– Подожди меня пару месяцев! – уговаривал он Соню, не понимая ее отказа. – Ну, что тебе приспичило выходить замуж за этого Усачева?!

Соня не знала, что делать. С одной стороны, ее радовало то, что все-таки этот жадный Усачев склонился в сторону брака, с другой – все еще были опасения, вдруг он передумает, и тогда Колбаскин может оказаться совсем не лишним. Соня тоже находилась на перепутье.

Но так как женщинам легче удается лавировать среди жизненных ситуаций, у Сони получалось раздваиваться гораздо лучше, чем у Колбаскина. Съев пару пирожных, она заявила, что в своем намерении выйти замуж готова лишь к смене жениха.

Колбаскин понял, что этим она не оставляет ему никакой надежды, и пошел за более крепким напитком.

Василий жадно доедал последний кусок вареной колбасы, запивая ее водкой из одноразового стаканчика. Дрожь в коленках прошла, чувство обеспокоенности исчезло, по организму расползлась сладкая истома. После третьей дозы появилось хорошее настроение, совершенно не зависящее от того, придет ли невеста или черт с ней. Василий поднялся, дожевывая, и нетвердыми шагами отправился назад, в торжественно убранную для бракосочетания комнату, где его ожидала неприветливая работница загса.

У выхода он лицом к лицу столкнулся с девушкой, которая ему мило улыбалась. Василий вспомнил, что где-то ее уже видел. Он попытался напрячь зрение, но глаза предательски заволокла истома, и образ знакомой девушки расплылся.

– Лариса, – ласково произнес нежный голос.

После чего Василий все вспомнил. В том числе и свою обиду на то, что та не явилась вовремя. Он взял ее под локоть и повел в комнату.

– Начинайте, – скомандовал Василий, открывая дверь.

И все началось.

В торжественной обстановке нарядная работница загса, намереваясь прочитать целую лекцию жениху и невесте о нерушимости семьи, была остановлена недовольным мужским окриком: «Короче!» Из вредности она сократила ритуал до минимума: потребовала от Ларисы паспорт, штампанула туда печать, взяла документ Василия, отштамповала и его. Внесла их данные в книгу регистраций. Они расписались.

После чего дама сама открыла бутылку шампанского, разлила по бокалам. Они чокнулись за семейное счастье и выпили. Комната в глазах Василия поплыла, как каюта корабля. Лица работницы загса и невесты, вернее, теперь уже жены, исказились до неузнаваемости. Дама заставила его поцеловать молодую жену, Василий поднял на Ларису глаза…

– Не та! – заорал он и упал, как подкошенный.

– Допился, – резюмировала работница загса и собрала документы в портфель. – Ну, вы тут сами разбирайтесь.