В общем, на другой день слова «Моря грозного» стали известны всему нашему классу. А еще на другой день (времени-то у нас было в обрез!), мы выстроились парами на верхнем этаже.
С лестницы шумел и напирал пятый «В». Из актового зала высыпали отмучившиеся «ашники». Нас поджидала комиссия — учителя и старшеклассники — по трое в каждом углу. В центре — главные военачальники: директор школы Сусанна Григорьевна и какой-то неизвестный в костюме, видно, представитель РОНО.
— Уважаемый председатель комиссии! — зарапортовал Тарабукин. — Пятый класс «Б» в количестве тридцати пяти человек к смотру строевой подготовки готов!
— Здравствуйте, учащиеся пятого «Б»! — Сусанна Григорьевна улыбнулась и ласково посмотрела на представителя.
Представитель поправил галстук и заложил руки за спину.
— Здрав-ствуй-те!!! — мы так гаркнули, как будто перед нами стояли, по крайней мере, Кутузов и Барклай де Толли.
— Нале-во! — сказала Сусанна Григорьевна. — Шагом марш! Речевку начи-най!
— Лучше нашей школы… — взревел Тарабукин.
— …не было и нет! — ахнули мы хором.
— Готовы прожить в ней…
— …до старости лет!
— Любое задание… — вскричал Тарабукин.
— …выполнить рады!
— Сочтем порученье…
— …зачесть!
— Если школа скажет: «НАДО»…
— …мы ответим: «ЕСТЬ!»
Сусанна Григорьевна опять улыбнулась и шепнула что-то на ухо представителю. Тот кивнул и тоже заулыбался.
Из всех углов члены комиссии подняли оценки: сплошные десять баллов!
— Раз-два левой! — командовала Сусанна Григорьевна. — Левой! Левой! Песню запевай!
— О-ни сто-я-а-ли, — грянули мы все вместе, — на ко-ра-бле у бо-орта! Он пе-ред ней стоял с про-тя-ну-той ру-кой! На ней бо-га-тый шелк! На нем бушлат поте-ортый! Он на не-е смотрел с на-деждой и мольбой!
Сусанна Григорьевна улыбаться перестала. Почувствовала, наверное, что песня будет невеселой. На этот раз она даже не взглянула на представителя, зато он повел себя как-то странно. Сорвал с носа очки, сунул их в карман, потом опять надел и, стуча ногой в такт песни, воззрился на Сусанну Григорьевну.
Когда мы дошли до места, где матрос выбрасывает леди в бушующий простор, представитель кашлянул и сказал:
— Да-а! Вот так история!
Что он этим хотел сказать — не знаю. Но по тому как, «потупив взор», стояла Сусанна Григорьевна, как переглядывались, перешептывались и прыскали по углам члены комиссии, мы почуяли неладное и поддали жару!
— А поутру, — загорланили мы что есть мочи, — когда восходит солнце, в прибрежном кабаке в углу матрос рыдал!.. И пил он жгучий ром в кругу друзей матросов! И страшным голосом он леди призывал!!!
— Виноват, не расслышал… В каком кабаке? — спросил тут на весь зал представитель РОНО.
— В прибрежном, — ответила ему Сусанна Григорьевна. — А ну-ка, пятый «Б», спускайтесь и подождите меня у раздевалки!
Короче, мне велели привести родителей. Родители у меня в командировке, поэтому вести надо было бабушку.
Когда я пришла домой, бабушка накинулась на меня с расспросами. Она так переживала за наш смотр! Просто язык не поворачивался рассказать все, как есть.
— Бабуль, — говорю. — Понимаешь… Спели мы отлично!
— Поздравляю! — торжествующе сказала бабушка. — А кто тебе такую песню присоветовал?!
Я сказала:
— Ба, ты только не волнуйся! У нас завтра… собрание… И тебя на него… пригласили!
— Зачем? — бабушка сначала перепугалась, а потом подмигнула мне и погрозила пальцем: — Признавайся, — говорит. — Разболтала, что я у Шаляпина работала? Эх вы, следопыты! Ну, так и быть, приду!
Я решила утром выложить бабушке все начистоту. Но когда проснулась — бабушка уже выудила из своего зеркального шкафа нарядный шерстяной сарафан, белую кофту в горошек, круглую зеленую гребенку и давай все это примерять! Такая расхаживала по квартире веселая!
«Ладно, — думаю, — придет на собрание — само все выяснится».
И вот наступил классный час. Собрался весь пятый «Б», Сусанна Григорьевна, учитель пения Евгений Леопольдович и наша классная — Зоя Николаевна.
— Итак! — сказала Сусанна Григорьевна и все замолчали. — Произошло ЧП. В классе была распространена скверная песня, петь которую — стыд!
— И позор! — добавила Зоя Николаевна.
— А распространила ее… — Сусанна Григорьевна вытянула руку в мою сторону, как будто меня тут кто-нибудь не знал, — Лена Шишкина!
Я встала.
— Где родители? — грозно спросила Сусанна Григорьевна.
Я говорю:
— В командировке.
Читать дальше