Окаю Масаки - Докуро-тян, ангел, несущий смерть

- П-прошу прощения, Шизуки-тян!

Переполох, от которого я пришел в себя, два человека за столиком на четверых.

Сторона одной из шумных многолюдных улиц. Уличное кафе, голубое небо.

- Вот же действительно...

Я, слушая смеющийся голос Шизуки-тян, и продолжая пребывать в печальном настроении, вытирал накапавшее лакомство со своей школьной формы одолженным мне платком.

- Хм, Кёхо [63] "Гигантский горный виноград", гибрид винограда, выведенный в Японии. - тоже вкусное.

- А...

Когда я поднял голову на звук ее голоса, Шизуки-тян украдкой облизывала свою ладонь.

Это - то, что я недавно накапал, а она поймала, мое...

- В следующий раз я тоже возьму Кёхо, которое ты сейчас ешь. ...М, что-то не так? Сакура-кун.

- Нет... д...да.

Шизуки-тян с видом, выражающим: "Хмм", посмотрела на меня, озадаченного тем, как же мне лучше поступить.

- Хмм.

- Ч-что, Шизуки-тян...?

Она заговорила, как бы заглядывая мне в лицо:

- Послушай, Сакура-кун. Тебя что-то беспокоит?

И тогда она, собрав свои нервы в кулак, не упустила из виду, как изменилось выражение моего лица, после чего нахмурилась.

Я пребывал в нерешительности, а затем осознал:

- Право же, меня ничего не мучает, и все же...

- Тогда что? Ведь ты в последнее время постоянно витаешь в облаках.

Я, словно бы сглаживая ситуацию, посмотрел моей подруге в глаза неестественным взглядом.

- ...Если я тебе скажу, ты не будешь смеяться?

- Не буду, однозначно не буду, - она всем телом подалась вперед.

- Нуу, ладно, не могу объяснить, и все же... таким вот образом, мы все здесь присутствуем?

Я показал пальцем на кафе, в котором находился.

- Ты и я?

- Да. Нуу... здесь, вот такой мирный и спокойный момент времени, как это сказать, нуу, такое ощущение, что это - совсем словно во сне...

- ...? - Шизуки-тян в недоумении слегка наклонила голову набок.

- П-право же, поэтому, знаешь, нуу... в какой-то миг настоящего в этом месте вот так ничего не происходит, мы благополучно едим софутокуриму, как бы это выразить - я не могу в подобное поверить...

Внезапно мне показалось, что Шизуки-тян отвела от меня свой взгляд.

- ...?

Оказалось, что она, слегка покраснев, опустила голову и облизнула свой десерт.

- А, что такое? Я сказал что-то странное?!

- Нет, не странное... не странное, и все же...

- И все же...?

- Сакура-кун... к удивлению ты - поэт...

- Поэт?!

Я еще раз обдумал то, что сказал.

- Ааа!! Э-это - недоразумение! З-знаешь, это - совсем не является внезапным непрямым признанием в любви или чем-либо подобном под видом поэзии...!

- Н-нет, я понимаю... - обратилась ко мне Шизуки-тян, которая все так же сидела, опустив голову, и, по-видимому, сохраняла самообладание. Однако ее уши были пунцовыми.

- Нуууу, знаешь... это...

- А... - Шизуки-тян, словно бы не имея возможности что-то терпеть, слегка засучила рукав своей школьной формы, в которую все еще была одета, и мельком взглянула на часы на своем запястье, - К-кажется, мне уже пора. По-видимому, время для посещений строго установлено, поэтому я должна уже идти.

- Что...? А... вот как, д-да, до встречи. Передай привет своей маме.

- Ага, может, в следующий раз ты тоже зайдешь проведать ее? Ведь, вероятно, мама будет рада...

Шизуки-тян поднялась, поставила на место свой стул и взяла в руки спортивную сумку.

- Ладно, до встречи.

В мгновение ока покинув свое место, она по дорогое подхватила поддон из-под десерта.

- Шизуки-тян.

- Что?

Я заговорил перед тем, как она убежит:

- На следующей неделе в субботу... ты свободна.

Шизуки-тян слегка помотала головой из стороны в сторону. Ее хвостики заколыхались.

- В тот день - первое в месяце состязание по легкой атлетике, - она состоит членом клуба легкой атлетики. - Прошу прощения, и все-таки сегодня было весело. Пока-пока, до встречи.

Шизуки-тян поставила поддон из-под десерта в ящик для мусора, всего один раз, обернувшись ко мне, подняла в знак прощания руку и исчезла в толпе прохожих.

Жуя рожок из-под десерта, я поднялся, подобрал портфель и двинулся пешком.

Несколько глубоких вдохов и выдохов. Успокоив свое шумно бьющееся сердце, я задумался.

"...Шизуки-тян чувствовала беспокойство обо мне.

Не годится, если я и дальше не буду вести себя, как следует, - думал я. - Тем не менее, постоянно некая часть моей души по своей воле незаметно заставляет меня приходить в уныние".

Я проглотил пережеванный рожок, затем вызвал в памяти образ Шизуки-тян, которая как обычно по понедельникам - тихая и собранная, от этого мне опять стало немножко грустно и одиноко, и я, ускорив шаг, вышел на пешеходную дорожку.