Александр Покровский - Бегемот

Я вбегаю, чтоб узреть следующие виды: Коля стоит перед писсуаром на коленях, а голова у него в нем глубоко внутри.

И орет, скользкая сиволапка, потому что застрял.

Видимо, за водичкой они полезли.

Испить задумали.

Вот тут-то овал и пригодился: по уши влез и ушки назад не пустили.

Я его тяну, а он орет, конская золотуха.

Тогда я бросился и намылил ему уши хозяйственным мылом. И пошла пена.

Я уже наклонился, чтобы понять — из Коли она поперла или все-таки от мыла?

От мыла, слава тебе Господи!

И тут меня как кипятком обдало: он же сейчас в пене захлебнется!

Клиторный бабай!

Корявка ишачья!

Вымя крокодила!

Что ж я наделал, он же сдохнет сейчас!

И я, в полном безумье, нахожу глазами, которые давно на затылке, что-нибудь жирное, например крем для обуви, и, подтянувшись к нему, не выпуская Колю, которого держу за шкирятник, начинаю мазать ему уши этой дрянью, а потом к-э-к дернул!

И Коля выдергивается с таким чавканьем, будто я его у африканского слона из черной жопы достал!

И мы с ним — я сверху, он под ногами — начинаем улыбаться, отводя свои дикие взоры от писсуара, и видим дежурного по училищу; он смотрит на нас не отрываясь.

— Товарищ капитан первого ранга… — выдавливаю я, и дальше у меня воздух кончается, потому что замечаю, что он все-все понимает.

— Когда домоете последнего, — говорит он мне после некоторой паузы, восстанавливающей приличие в позах, — доложите о наличии личного состава.

— И-и-е-есть! — восклицаю я в полном счастии, после чего мне ничего не остается, как сунуть Колю назад в писсуар.

Ах, Коля, Коля…

Коля после увольнения в запас все делал с серьезнейшим неторопливейшим видом, и лицо, которое мы чуть выше вскользь описали, к тому же располагало, благодаря чему и производил он впечатление ответственного человека, но потом вдруг — ах! Трах! И все превращалось в полную ерунду, потому что всплывало, всходило, выпучивалось глубинное природное озорство, и наутро он ничего не помнил, потому что, озорничая, не отложил в уме, потому что оплошал.

А все ему верили: «Как же! Такой человек, он нам обещал».

А Коля не мог обещать, потому что это слово, с самого сарафанного детства, неправильно в себе ощущал.

Это им казалось, что он им обещал, потому что ситуация и обстоятельства к такому выводу подводили.

Подводили, но не всех.

Колю, например, не подводили.

А под его «обещал» уже где-то договоры заключили и ездили место осматривать.

— Ребята, — говорил нам Коля. — Давайте вместе продавать фальшивый жемчуг.

А я смотрел на него, вспоминал, как я его из писсуара доставал, и мне вдруг становилось жалко Кольку.

Ведь не подлый же он человек.

Ну не дал ему Бог ума, ну разве ж это преступление?

Вот отслужил он двадцать пять лет на подводных лодках и вышел оттуда целокупным идиотом, но ведь он и раньше был не Лукреций Кар?

Куда ж его теперь применить,

прилепить,

примандить,

пришмандорить,

прищепить,

прикупить,

прислюнявить слегка.

А может, действительно пусть продает свой паршивый жемчуг?

А?

Ведь покупают же его какие-то безумцы? Значит, нужен он, пусть даже с таким акропетическим овалом (не жемчуг, конечно).

Но нам с Бегемотом этого не надо.

Он нам не нужен.

Коля наш.

А Бегемот мне вообще сказал:

— Не тревожь кретина.

И я не стал его тревожить.

Эх, драгоценный мой читатель, знаешь ли ты, как после всех этих воспоминаний хочется жить, дышать, поглощать альвеолами космическую прану, как хочется размножаться, буреподобно семяизвергаясь из семяводов, или хочется вдруг сломя голову побежать с косогора и на берегу уже распахнуть руки и ощутить упругость этого вкусного мира. Или хочется себе придумать эпитафию: «Он ушел, непрестанно оргазмируя!»

Или хочется написать письмо собственной жене, сидящей за пяльцами в соседней комнате:

«Дорогая Дарья!

Сегодня на тебя будет совершено сексуальное нападение!

Готова ли ты к нему?

Я вижу, что не готова, что недостаточно прочувствовала степень ответственности (тачности, жачности, клячности).

Я тебе симпатизирую.

Я помогу тебе максимизировать степень отдачи.

Прежде всего настрой себя мысленно.

Будь строга в движениях и в дыханиях своих будь необычайно ритмична, чтобы, заводя разговоры о члене, все участники описываемых событий не говорили: мы теряем его.

Это важно.

Дарья.

Дорогая.

А потом так приятно приступить к процессу, все привлеченные к которому норовят все попробовать своими спелыми губами, уподобляясь молодым игуанодонам, чьи игры с юными веточками акаций всегда заканчивались поеданием последних, хотя сначала были и вздохи, и нежнейшее скрадывание, и топтание на месте.