Юрий Абросимов - Пожитки. Роман-дневник

– Веточка, ты зам… мечательно выглядишь…

– Ой, Рональд! – в сердцах отмахивалась та. – Только не надо мне эту херь говорить!

Рон моментально успокаивался. Мы выпивали следующую. Потом долго курили на балконе, беседуя о человеческой судьбе. Потом Рональда заинтересовал стеклянный шарик на металлической подставке, ранее подаренный нам кем-то из бесчисленных гостей. Следовало формулировать вопрос, потом раскручивать шарик, а в нем при движении загорались и гасли разноцветные огоньки – каждый предполагал вариант ответа: «да», «нет», «никогда» и так далее. Шарик останавливался, огоньки еще бегали какое-то время, и в итоге последний из них оставался гореть, означая выбранный судьбой или непонятного свойства механизмом внутри шарика ответ.

Выслушав мои пояснения, Рон отважно раскрутил игрушку.

– А что там? – спросил он, сдвигая очки на лоб. – Я не вижу.

– Желтый. Остался гореть желтый.

– И что это означает?

– «Нет».

– «Нет»?

– Да. В смысле, ответ его такой. А чего ты спрашивал-то? – поинтересовался я.

– Это… личное, – нехотя ответил Рон.

Он выглядел как человек, которому теперь придется отменять важнейшее из ранее принятых решений.

– А ну-ка, я еще раз попробую…

Он снова крутанул шарик.

– Зеленый! – с готовностью подсказал я.

– Так. А он что означает?

– «Скоро».

– Скоро?!! – воскликнул Рон, пораженный до глубины души. Он отшатнулся от шарика – так, словно перед ним была гремучая змея.

– Так, Рональд, – раздался голос Веты. – Посмотри на меня. Я хочу знать, в каком ты состоянии.

Ее повелительный тон исключал малейшую надежду.

Гости начали собираться. Я вызвался их проводить. Перед сном стоило проветриться.

Снег, шедший на улице, укрыл дорожку перед нашим домом ровнейшим, никем не тронутым слоем. Мир стал абсолютно белым и чистым. Мы шли по нему, оставляя следы.

И я думал, пытаясь сравнивать. И я сравнил произошедшее вот с чем. Когда человеку дарят много подарков, иногда под них приходится отводить целую комнату. Совершенно невозможно сразу во всем разобраться, необходимо постепенно, один за другим, распаковать свертки, коробки и прочее, оценивая каждую вещь, определяя ей свое место, и только лишь тогда возможно понять, насколько богаче ты стал и что на самом деле означает то или иное подношение.

Перед выходом на улицу Девушка спросила:

– Ну, ты не жалеешь? Ты понял что-нибудь?

Ее интересовало мое сердце. Не толкнулось ли оно каким-то особым образом вблизи ребенка оттого, что я беру его на руки.

– Знаешь, – ответил я, – пока я могу сказать только одно: я все запоминаю. Ничего не будет упущено. В свое время я тщательно осмыслю дары, заархивирую и расположу. А теперь я лишь чувствую в общем. Что получил очень много, и оно чрезвычайно ценно.

Девушке понравилось. Она испытывает хорошо объяснимое счастье, которое, впрочем, не имеет ничего общего с животным удовлетворением самки, выполнившей биологическую программу. Здесь, надо полагать, радость спасшегося . За вычетом суеты и ошалелости, присущих обыкновенному спасению.

Случается бодун и Бодун. Пострадавшие от наших вавилонов поймут меня. Сегодня произошел Бодун. Характеризуется он не тем, о чем вы, может быть, подумали. Не-ет. При бодуне ведь что происходит? Ну, тошнит. Ну, голова ломит. Приходится, допустим, пробавляться пивком от зари до заката. Да-а! Примерно одна бутылка на два часа существования. И вообще следующий после культурного отдыха день обычно вычеркивается из жизни. По крайней мере, мой личный регламент таков. Девушка может сказать, что от меня воняло, как от бомжа, но это вовсе не означает, что я с прошлого года не мылся. Любитель посильной радости сочится характерным запахом по причине нормально функционирующей печени. Любой компетентный специалист выступит здесь понятым. Тем не менее, когда в паре с печенью начинает работать центральная нервная система, случается еще и Бодун – процесс застывания цемента, которым полнится орган с мыслями. Тошнота при нем не обязательна, головная боль – тоже. Вас просто берет на излом латентная истерика. Вы чувствуете непреодолимую потребность выть, взвизгивать, грызть землю. Причем, если одна рука начнет споспешествовать вам в овладении землей, другая должна сладострастно раздирать ногтями лицо. Пароксизм вакханалии наступает волнами. Может прыгать температура: вам тепло при лежании в снегу и страшно холодно дома, на мягком диване. Отдельно холодно, отдельно страшно. Содержимое головы (того, чем думают) варьирует химический состав. Голова кажется наполненной освинцованным гелием, при этом способность видеть превращается в сплошной оптический обман. Вы словно бы постоянно глядите на мир сквозь исцарапанное оргстекло метровой толщины. А главное – вам при Бодуне все все равно. И пахнет от вас уже не как от бомжа, а как от трупа, которому плевать на жизнь осознанно и с колокольни, чья высота прямо пропорциональна глубине могилы, куда труп был заботливо уложен друзьями и близкими.