Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Солдат был невысок ростом, сутулился и по дембельской моде ходил вразвалку, демонстративно шаркая сапогами по асфальту. Картину довершали ушитый до предела китель и фуражка, чудом держащаяся на затылке.

День прошёл в обычной канцелярской суете, казарма, как обычно, пустовала – солдаты работали на аэродроме, а на вечерней поверке Савченко решил представить роте новичка. Поверку старшина всегда проводил сам, и до отбоя из казармы не уходил.

Нового солдата записали в список вечерней поверки последним.

– Рядовой Дадашев! – прочитал старшина.

Молчание. Савченко видел, что новый солдат стоит во второй шеренге, прислонившись к стене и засунув руки в карманы.

– Рядовой Дадашев! – повторил старшина, не повышая голоса.

– Ну, здесь я… – лениво донеслось из второй шеренги.

– Рядовой Дадашев, ко мне! – приказал старшина.

Помедлив секунду, Дадашев оттолкнул солдата, стоящего в первой шеренге, и вразвалку вышел из строя.

– Звали, тащ прапорщик? – спросил он.

Савченко, почти не замахиваясь, коротко и резко, сопровождая движение руки всем корпусом, ударил его в солнечное сплетение.

Не ожидавший удара солдат упал и поехал по паркету к первой шеренге строя роты.

Рота молчала.

– Ты что, с–сука?! – прохрипел Дадашев, одной рукой опираясь о пол, а другой вытирая слюну.

– Не прапорщик, а старший прапорщик, – спокойно пояснил Савченко, – не «ты», а «вы», и по прибытию положено докладывать. Встать!

– Да я тебя сейчас… – злобно процедил Дадашев и стал подниматься с пола, не отрывая глаз от лица старшины. Как только он встал на ноги, Савченко сделал обманное движение, и когда Дадашев заслонился от правой, ударил левой. Дадашев опять упал.

– Не «ты», а «вы», – вновь пояснил Савченко, – и надо докладывать: «товарищ старший прапорщик, по вашему приказанию прибыл». Ещё раз. Встать!

– Убью! – с ненавистью прохрипел Дадашев и стал опять подниматься. На этот раз Савченко провёл серию, короткую и жестокую. Дадашев больше не пытался встать.

– Рота, отбой! – скомандовал Савченко. – Ты и ты – этого в каптёрку.

Солдаты приволокли Дадашева и усадили его на стул так, чтобы он не упал.

– Запомни, щенок, – сказал Савченко, – этот разговор с тобой первый и последний. Мне пох, где и как ты служил до того, как пришёл в эту часть, мне пох, кто твои родители и есть ли у тебя лапа в верхних штабах. Пох, понял? Здесь ты будешь служить, как положено. Как служат все. Независимо от призыва. Если увижу, что шлангуешь, буду бить. Как сегодня.

– Убью… – упрямо пробормотал Дадашев.

– Не угадал. Скорее уж я тебя. Опыт имеется, душар, вроде тебя, и… и других, через меня прошло достаточно. Так что не надейся.

– Посадят!

– И это сильно вряд ли. Но если посадят, ты об этом уж точно не узнаешь. Всё. Отбой был, тридцать секунд – ты в койке.

Дадашев оказался парнем сообразительным и борзеть в открытую поостерегся, правда, полученную работу выполнял спустя рукава.

Подошло время стрельб. Дадашев на огневом выпустил все пули в молоко и зло швырнул автомат на брезент, пробурчав, что из такого говна и стрелять-то невозможно.

– Прекратить стрельбу! – командовал Савченко. Он поднял автомат Дадашева, отомкнул магазин и подозвал начальника пункта боепитания: – Набей полный!

Приказания старшины в роте исполнялись бегом. Зарядив автомат, Савченко встал на одно колено и выпустил короткую пристрелочную очередь. Подумав секунду, он чуть повёл стволом автомата и открыл огонь скупыми, злыми очередями. От щита полетели щепки. Расстреляв магазин, старшина аккуратно положил дымящийся автомат и сказал Дадашеву:

– Видел, чмошник? Если у джигита руки растут из жопы, то оружие в этом не виновато. А ну, ещё раз. Спусковой крючок не тянуть, выстрела не ожидать, стрелять на выдохе.

***

Прошло полгода. Приказ ротного Савченко выполнил – серьёзных залётов у Дадашева не было, правда, один раз старшина засек его с водочным запахом, и, дождавшись, когда боец протрезвеет, провёл с ним в каптёрке разъяснительную работу. В другой раз Дадашев достал где-то анаши и накурился до бесчувствия, после беседы со старшиной три дня ходил, держась за стены.

Уже получив обходной, Дадашев зашёл к старшине.

– До свидания, товарищ старший прапорщик, «прощайте» не говорю. Мы ещё увидимся.

Савченко промолчал. С этого дня он стал держать в ящике стола кусок дюрита, [58] Дюрит – резиновый шланг в металлической оплётке. один конец которого был обмотан изолентой.