Ромен Пуэртолас - Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА

Подробно изложив Вуиражу все последние события, Аджаташатру залпом заглотил теплое пиво и посмотрел на него в упор глазами цвета кока-колы. Его друг молчал, не зная, что сказать. Рассказ ошеломил его. А что, если желание индийца расплатиться за все очередной трюк, новый об-ман?

Аджаташатру посмотрел на чемодан, потом на своего суданского друга, потом снова на чемодан. Он больше не сомневался. Наконец-то он нашел того, кому нужна помощь. Это было очевидно. Он вспомнил странствия суданца, которые, казалось, никогда не кончатся, так же как и его собственное путешествие.

Он вспомнил ощущение радости, которое испытал, когда дал 500 евро юному иммигранту в порту, облако, которое в нем образовалось и обволокло его воздушной нежностью. Сердце билось, как барабан. Он узнал, что существуют чувства сильнее, чем высокомерное ощущение, что ты хитростью и тайком что-то у кого-то отнял, – это когда ты можешь дать что-то тому, кто нуждается. Юный африканец был его пробой пера, а теперь он будет творить шедевры.

Аджаташатру быстро, с опаской огляделся. Они сидели за столом в тихом уголке бара. Там было, впрочем, только двое посетителей, два морских волка, которые говорили на своем языке и, похоже, рассказывали друг другу о своих приключениях. Они громко чокались, возможно радуясь, что еще существуют, после того как всю жизнь сражались с морской стихией.

Индиец открыл чемоданчик, выхватил пачки, пересчитал и положил перед суданцем:

– Это тебе, Вуираж. Для твоих. Сорок тысяч евро. – И тут же закрыл дипломат. – То, что осталось в чемодане, – это для моих, всех, кого я обманул, унизил, испачкал. Сорок пять тысяч евро, чтобы вернуть себе доброе имя, чтобы дать им еду, возможность нормально жить.

Челюсть Вуиража все больше отвисала. Сперва он не слишком поверил в историю с французским издателем в Риме, в роман, написанный на рубашке, рукопись, аванс, но должен был признать реальное. Иначе где Аджаташатру мог раздобыть столько денег?

– С такой суммой, – пробормотал огромный негр, – мне даже не нужно будет ехать в Англию. Ты понимаешь, Аджа, я могу спокойно вернуться в Судан, домой…

Он произнес это, и в глазах его вспыхнул огонек ностальгии.

– Но я не могу это принять.

Аджаташатру раньше считал, что ощущение блаженства, которое он испытал, совершив добрый поступок, будет пропорционально подаренной сумме. Он ожидал, что оно будет в восемьдесят раз сильнее, чем то, что он почувствовал, когда бросил купюру в 500 евро мальчишке-африканцу, которого так бесчестно обокрали. Но этого не произошло. Считалась не подаренная сумма, а сам жест дарения. Он испытал те же чувства, что и в прошлый раз, с той же силой. Облако оторвало его от стола и подняло к потолку бара. Но последняя фраза Вуиража произвела на Аджаташатру эффект разорвавшейся бомбы, и он снова рухнул на землю.

– Ты должен! Даже речи нет, я не возьму назад эти деньги. Они твои, Вуираж, бери!

– Нет, они твои. Ты их впервые честно заработал, – он подчеркнул последние три слова, – когда написал свою книгу.

– Правильно, если они мои, я волен поступать с ними как хочу.

Аджаташатру даже представить себе не мог, что беженцу будет так трудно принять сорок тысяч евро крупными купюрами.

– Сделай это для меня, Вуираж. Не нужно больше прятаться в корабельных трюмах, в багажниках или грузовиках. Я хочу, чтобы ты стал свободным, а не жил в вечном страхе из-за того, что тебя перебрасывают из страны в страну. Стань снова отцом. Дети ждут тебя.

Вуираж колебался долго, секунды две, потом согласился.

Банковские купюры, как поросята, естественным образом стремятся спать в таком же положении, что и батарейки ААА в пульте управления телевизором. Один головой вверх, другой – головой вниз, третий – головой вверх, четвертый – головой вниз. Именно так Аджаташатру разложил пачки сиреневых банкнот, оставшихся в его чемоданчике, чтобы заполнить лакуны после того, как он отдал деньги своему другу.

Оба они должны были продолжить свой путь. Один двинулся на север, другой – на юг, но каждый из них навсегда сохранит воспоминания о том, что они пережили вместе. А может быть, однажды им снова удастся встретиться? Мактуб. Может быть, это предначертано? Ведь мир так мал, как носовой платок из индийского шелка.

Индийский писатель сидел на заднем сиденье такси, которое везло его в аэропорт. Предыдущее такси в Париже было своего рода отправной точкой его невероятного приключения. Это же, с гораздо менее удобными сиденьями, но шофером, не стремившимся его убить, завершало эту историю.