Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

— Подумаешь! Разве я не в состоянии себе позволить приличный дом? — обычно негодовал Евгений Игоревич. Я с ним всегда внутренне соглашался. У него зарплата — ого-го какая! Ну, не поест человек лет десять, не попьёт! Не заплатит там за коммунальные услуги! Можно и потерпеть ради особнячка.

— Скажите, — продолжала Ирина Максимовна. — Хорошо ли вы знаете сидящего перед вами Андрея Александровича Сергеева?

— Очень хорошо, — со скрытой угрозой ответил Вениамин Игоревич.

— Ответьте, по каким основаниям вами было принято решение о незаключении контракта с Сергеевым на новый срок?

Евгений Игоревич набрал в лёгкие побольше воздуха:

— Андрей Александрович, несмотря на прошлые заслуги, в последнее время снизил требовательность к себе. Его работа вызывала постоянные нарекания. Мало того, он позволял себе вслух усомниться в законности действий руководства таможни!

Сказав эти слова, Самусев ошарашено присел, согнув колени. Одна мысль о том, что я мог выразить сомнение в законности его непогрешимых эпохальных решений, тяжёлым грузом придавила начальника таможни к полу. Такая наглость, безусловно, подлежала самому суровому наказанию.

— Разрешите вопрос, Ваша честь? — вылез Валерий Иосифович. — Вениамин Игоревич, давно ли Сергеев снизил, как вы утверждаете, требовательность к себе?

— Пожалуй, уже года три, — поискав глазами ответ на потолке, протянул Самусев. Адвокат удовлетворённо кивнул.

— Ваша честь, — он повернулся к Ирине Максимовне. — Прошу приобщить к делу характеристику на полковника таможенной службы Сергеева, подписанную начальником таможни Самусевым совсем недавно, в прошлом году. Почитаешь, так Андрея Александровича наградить хочется! Он и организатор, и мотиватор, и с личным примером всё в порядке! Кстати, имеется почётная грамота. Вручена полтора года назад. Полюбопытствуйте — за выдающийся вклад в дело защиты экономических интересов… и так далее. Так, когда же лукавил господин Самусев? Полтора года, год назад или сейчас?

Самусев с ненавистью уставился на Валерия Иосифовича. Его щёчки густо запятнала нездоровая краснота. Проигнорировав речь адвоката (ей-Богу, достойную знаменитого Плевако), Евгений Игоревич обратился к судье:

— Ваша честь, Сергеев неоднократно позволял себе оскорблять в присутствии подчинённых и… и… и мою персону лично!

Я уже с трудом сдерживал смех. Убогость аргументации слишком явно бросалась в глаза. Нелепости ситуации добавила Шкурдодо, которая внезапно поднялась с места и отчеканила:

— Управление полностью поддерживает позицию Авиационной таможни!

— Достаточно, — обессилено махнула рукой Ирина Максимовна. — Следующий!

Следующим свидетелем вызвали Вакара. Ростислав Тихонович не стал терять время на рассказы о том, где и при каких обстоятельствах я умудрился подвергнуть его грубым оскорблениям, а сразу взял быка за рога:

— После того, как Педосина перевели в другую таможню, отделом руководил Сергеев. Вплоть до своего увольнения. Так вот, за это время все показатели по административным делам и платежам резко упали!

— У нас, Ваша честь, иные данные, — Валерий Иосифович с гаденькой улыбочкой извлёк из своей папки лист бумаги. — Также прошу приобщить, тык скыть… Это отчёт таможни в управление о неуклонном росте всех показателей за последнее полугодие.

Вакар вытянул шею на максимально возможную длину, пытаясь заглянуть в содержимое документа. Ирина Максимовна потратила ровно минуту на изучение отчёта.

— Подписано Вакаром, — она продемонстрировала текст и таблицы Ростиславу Тихоновичу со своего места. — Ваша подпись?

— Подпись моя, — нашёлся Ростислав Тихонович. — Но я отправлял отчёт на основе данных Сергеева. Похоже, он ввёл меня в заблуждение.

— Не подозревал, что вас так просто ввести в заблуждение! — не удержался я.

Вакара выгнали из зала суда ещё быстрее, чем затравленного и униженного моими нападками бедолагу Самусева.

Наконец, настало время последнего свидетеля. В зал бочком прокрался Михаил Владиленович Педосин. Оказавшись перед уважаемым судом, Пепа рефлекторно засветился счастьем и отбил глубокий поясной поклон. Затем, вытянувшись во фрунт, он верноподданнически выпучил глаза.

— Что вы можете показать по делу? — устало спросила Ирина Максимовна. Очевидно, её изрядно утомили свидетели, вызванные представителем ответчика.

Пепа повёл своё повествование в элегическом ключе:

— Когда я только поступил на службу в Авиационную таможню, то первым делом представился её начальнику — Вениамину Игоревичу Самусеву. Я был поражён… Встреча с таким человеком оставила неизгладимый след в моём сердце. Его речь, осанка, высочайший профессионализм… Несколько дней, да что дней, месяцев я ходил под впечатлением! Как во сне!