Иван Матвеев - Ахиллес и Черепаха

Дом я оставил, сбежав от старухи и старца.

Заяц меня на пути останавливал, зверь сребролапый,

Жертвою Зевсова гнева…

Черепаха подняла лапу:

– Колобок.

– Угадала, – сказал Ахиллес. – Твоя очередь.

– Не понял, – сказал Эдип. – А где Сфинкс?

– Мы за него, – сказал Ахиллес. – Он – в отпуске.

– На недельку, – добавила Черепаха.

– Понятно, – с сомнением протянул Эдип. – Я, собственно, пришел по поводу загадки.

– И?

– Ответ: человек.

– Поподробнее, – сказал Ахиллес. – Что – человек?

– Ну, это он утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех.

Ахиллес и Черепаха переглянулись.

– И что, вы с такими часто сталкиваетесь? – сочувственно спросила Черепаха.

– Это аллегория, – раздраженно проворчал Эдип. – Имеются в виду утро, день и вечер его жизни. То есть, младенчество, зрелость и старость.

– Притянуто за уши, – отрезал Ахиллес.

– Неубедительно, – поддакнула Черепаха.

– Умозрительно.

– Спорно.

– Примитивно.

– Двусмысленно и неоднозначно.

Эдип, с каждой репликой багровевший все больше, не выдержал:

– Да ну? А каков, по-вашему, ответ?!

– «Ахиллес ремонтирует табуретку», – отчеканила Черепаха.

Стало очень тихо.

– Табуретку, – хрипло повторил Эдип.

Ахиллес, подняв бровь, посмотрел на Черепаху.

– Было, – ответила та. – Четвертую ножку ты потерял. Оправдывался, что лишняя.

Ахиллес независимо пожал плечами.

Эдип уныло ковырял ногой землю. Потом спросил:

– Что ж мне теперь делать?

– Ну, – ответил Ахиллес, – мы людей не едим. Можешь получить еще загадку.

– Давайте.

– Чем, – спросила Черепаха, – ворон похож на конторку?

Глаза у Эдипа округлились.

– Или, – сказал Ахиллес, – бреет ли себя брадобрей, если он бреет тех и только тех, кто сам себя не бреет?

– Что такое «зеленое и красное»…

– …висит на стенке…

– …и кружит, и кружит, и кружит… 4

– …и стреляет?

– Как в три приема положить жирафа в холодильник?… 5

Эдип попятился.

– Догонит ли Ахилле…

– Эй, – возмутилась Черепаха, – полегче.

– Извини.

Эдип уже бежал вниз по склону. Черепаха с сожалением смотрела ему вслед, потом вдруг заорала:

– Почему для любого целого «эн» больше двух уравнение «а» в энной плюс «бэ» в энной равно «цэ» в энной не имеет целых положительных решений?!! 6

Эдип дернулся и рванул так, что вскоре скрылся из виду.

– Все, – сказал Ахиллес. – Можно выходить.

Из кустов осторожно выглянул Сфинкс.

– Ну, ребята, – сказал он, – выручили, спасибо.

– Всегда рады помочь.

– А то, понимаешь, повадились. Загадки им загадывай. Я ведь не железный. А этот Эдип, так он вообще…

– Да, – задумчиво сказала Черепаха. – У парня явно какие-то комплексы.

– Вот это да, – воскликнул Ахиллес. – Вот это повезло.

Он вытащил из песка бутылку и попытался отковырять налипшие на нее ракушки и водоросли. Потом аккуратно сбил сургуч с горлышка.

Из бутылки донесся странный звук.

– Простите? – озадаченно сказал Ахиллес.

Бутылка молчала.

– Эй, тут есть кто-нибудь?! – он перевернул бутылку и тряхнул ее. – Ау!

– И вовсе незачем так орать, – немного шепеляво сказали вдруг из бутылки. – Я и в первый раз прекрасно тебя слышал.

– Черт, – расстроено сказал Ахиллес. – Что ты там делаешь?

– Где?

– В бутылке!

– Ну, я джинн.

– А я Ахиллес. Очень приятно. Но что ты делаешь в бутылке?

После тяжелой паузы из бутылки поинтересовались:

– Ты мифы читал?

– А как же!

– Знаешь, – проникновенно сказал джинн, – ты читал не те мифы. Но это и к лучшему. Никаких, стало быть, желаний. У меня жуткая агорафобия.

– То есть, наружу ты не полезешь? – уточнил Ахиллес.

– Ни за что.

Ахиллес нахмурился. Потом на его лице появилась коварная улыбка.

– Да тебе просто слабо.

– Что?

– Агорафобия? Не смеши меня.

– Не понял!

– Ты, наверное, просто толстый, – рассуждал Ахиллес. – Горлышко-то узкое.

– Свинья ты, – грустно сказали из бутылки. – Смотри!

Из горлышка заструился дым. Ахиллес внимательно следил за процессом. Как только последняя струйка дыма вышла из бутылки, Ахиллес мгновенно заткнул ее и тут же дал деру. Вслед ему неслась ругань на арабском.