Борис Кудрявцев - Невоспитанный трамвай

— Стой! — кричу. — Стой! Призрак несчастный.

Дышим сипло, запаленные. Кругом — лес подъемных кранов, металлоконструкции на тросах качаются. Техника как будто на ходу, но попробуй разберись, которая тут только по табелю, а которая на самом деле. Не лезть же опять под механизм?

В прорабской пусто, дверь заперта, свет горит, следы ведут к столу, а за столом никого.

— Ты кто, зачем пришел? — спрашивает кто-то.

— Я, это самое, — говорю, — не по табелю. По табелю-то я не здесь, а на соседнем заводе…

— Понятно, — говорит прораб и вылазит из шкафа. — Устал я с вами, фиктивными.

— Много у вас таких? — интересуюсь.

— Пруд пруди! — Прораб достал журнал. — Пять слесарей в учтенном прогуле, десять — в неучтенном, два бригадира ушли после обеда, отпросившись, зато их бригады испарились без спроса. Тракторист Касторкин…

— Его я видел, — говорю, — поехал на свадьбу к племяшу и меня у проходной попутно переехал, душегуб!

— По табелю у него сегодня школьный день.

— У его трактора тоже… история с географией?

Прораб развел руками. Я пошел в строительное управление. Там мне дали воды, чтобы успокоился:

— Не волнуйтесь, гражданин, вы не первый пострадали, так сказать, от призрака за рулем. Тракторы, экскаваторы, подъемные краны и грузовики с нашей стройки…

— Шабашничают? Так ловите их, — кричу, — сколько еще страдать?

Начальник вздыхает:

— Если бы уменьшить объем призрачной работы хотя бы наполовину, то можно бы получить дополнительной продукции на…

Он пощелкал на счетах. Потом посмотрел на меня с подозрением:

— А вы кто, собственно, откуда? Из газеты?

— Никто, — заученно отвечаю и отступаю к двери. Не скажешь ведь ему, что я сам приехал за этими призраками: чтобы они в счет отгула или прогула вырыли бы мне экскаватором яму под гаражом, кирпич подвезли да стены выложили, сверху плитой накрыли… Им это раз плюнуть! У них все под рукой, любая техника. Я заплачу…

— Может, меня здесь нет, может, вам померещилось, товарищ начальник стройки, — кричу на прощание. — По табелю я не здесь, на соседнем заводе у станка стою, вкалываю…

Утром Мыльников поднялся с постели с таким чувством, будто не спал вовсе. «Как бы не помереть от бессонницы, — размышлял он тоскливо, — ночь не спишь, две… Что бы это значило?» Раздумывая о таком странном поведении своего нестарого организма, Мыльников сел завтракать: ткнул вилкой суп, пронес хлеб мимо рта. Из-за стола встал с таким чувством, будто и не ел вовсе. Это его встревожило. Мыльников ушел в себя и был наказан контролерами в трамвае.

— Ты плохо выглядишь! Не заболел? — спросил мимоходом прораб Веревкин и на всякий случай приказал: — Будешь работать на первом этаже. Выше не лазь! Понял?

«На первом так на первом, — равнодушно думал Мыльников. — Для меня теперь что первый, что последний — все равно! Отлазился».

Мыльников сидел на сквозняке и собирался с духом. Не получалось.

— Поставь стояки, приверни тройники, радиаторы, вентили не растеряй! — подсказал прораб. — Да шевелись, приду проверю!

Мыльников не шевельнулся. Ему было не до стояков.

К обеду его размышления приняли новый оборот: «Работал я или не работал? Радиаторы в углу свалены, стояки у стены лежат, вентили под ногами катаются».

В столовой Мыльников от расстройства глядел в тарелку с борщом и никак не мог понять, чего от него хотят?

— Ешь, Мыльников, жуй! — подсказывали ему со всех сторон. — Бери ложку, хлеб, кусай…

«Легко сказать — кусай!» — мысль Мыльникова скользнула в привычное русло.

Вызвали дежурного врача. Тот нащупал ускользающий, едва слышный пульс Мыльникова.

— Похоже на предынфаркт!

— Болезнь века! — вздохнул кто-то. — Ничего не попишешь.

— Мыльников, где болит, как самочувствие?

— Плохо, — хрипло выдавил Мыльников.

— Не работник! — подтвердил прораб Веревкин. — Радиатор поднять не может, вентили растерял… Берите, лечите. Я не возражаю.

— Поздно, — сказал кто-то из бывалых. — Отходит. Аминь! Со мной так уже было…

В толпе всхлипнули, засморкались.

— Совсем молодой…

— Мало пожил.

Мыльников думал тягуче: «Мало пожил. А жил ли? Ел, пил. — Мыльников невольно вздрогнул. Его передернуло от отвращения: — Пил?! Да! Чаще, чем воду…»

Щеки его слегка порозовели.

— Вроде полегчало! — отметил врач.