Михаил Жванецкий - Кто я такой, чтоб не пить

А вот от вас идет на север – чистенькая, ароматная, на ножках, с книжкой, в шляпке и мобильной связью.

Вы, конечно, трезво понимая, готовы догнать и пошутить.

И как-то так, за книжку, шляпку и мобильник цепляясь и перебирая, дойдете до лица, до губ, до телефона, до самого свидания…

Но все это без организма.

Организм ваш там.

Без организма вы никто.

А там еще огромный стимул – там на вас плюют.

В том конопатом месте.

Там вообще не понимают – что вам надо?

Вы тут же превращаетесь в осла, жующего весь день неподалеку.

Вы понимаете всей головой, что надо вам туда, к мобильнику.

Но руки стынут, ноги стынут.

Из морды раздается одно мычание: «Дай, я помогу… Дай, я покрашу этот забор вместе с тобой… Как тебя зовут?»

Лишь бы коснуться, лишь бы вдохнуть этот ковыль, эту полынь, этот белесый жар, и степь, и пыль…

Господи, как отойти? Кто оторвет?

Вы начинаете пастись неподалеку.

Понуро идете следом, вас хлещут, гонят, проклинают – уже родители.

Вы им рассказываете о перспективах, показываете какие-то бумаги, даете им денег в долг, и все это не отрывая рук от конопатой стервы.

Дрожа идете в церковь, в загс, в какой-то частный двор на Молдаванке…

Какой-то брат, какой-то дядя, какой-то пес…

И дикая кровать с периною под низкий потолок.

И вы, оказывается, не первый!..

Вы – второй!

Хоть вы единственный.

Второй всегда единственный.

А сколько было первых – не узнаешь.

И все равно она не понимает, и не чувствует, и с любопытством смотрит:

– Так что мне – лечь?

– Да, – задохнулись вы, – еще бы!

– Ну нате, только не дрожите. Вы какой-то дикий.

– Давай на «ты».

– Я не могу, я вас совсем не знаю.

Она права.

Что вы ей для знакомства предложили?

Измучили, измучились, заснули в этой перине, как в печи.

Проснулись, вышли в эти сени – капусту квашеную рукой из бочки.

Облизали пальцы, схватили малосольный огурец… И стали озираться: куда попали?

Мозги и сердце в панике.

Вы в ужасе.

А организм, как все предатели, сбежал.

А вот и мама с полотенцем и хлеб-солью.

Пес с рычанием.

Папаша с самогоном и иконой.

Брат с семьей.

Племянник из ГАИ с гармонью.

Дед с козой.

Теперь это все ваше. Поздравляю!

Вы прекрасны!

Вы величественны!

Вы переменчивы!

Вы коварны.

Вас боятся.

Без Вас не могут.

Вы не любите нашу старость.

А скольких юных Вы погубили.

Но рядом с Вами…

Быть только рядом с Вами.

Чтоб Вас любить.

А Вы, как Вы…

Вы прекрасны.

Вы величественны, Вы переменчивы, и все с начала.

Хоть Вы солоноваты.

И любишь то несладкое, что в Вас.

И нет взаимности.

Так, иногда погладит ноги, поцелует и уйдет в себя. Конечно, Вам не до меня.

Топить Вам надо пароходы, бить берега, тошнить людей.

Но что мне нравится – Вы в глубине спокойны.

А этот шум и гам – все на поверхности.

Все для посторонних.

А если я вдруг попрошу: позвольте мне туда, к Вам внутрь…

И успокоиться.

Я – профессионал, сижу на стреме, держуся за перо.

Держуся, чтоб не падать.

Потухшим взором провожаю дам, бегущих к югу.

Но провожаю.

Но потухшим.

Душа распахнута.

А ни оттуда, ни туда. Никто не впрыгнул и не выпрыгнул.

Проверим сердце…

Никого.

Стою пою, сижу пишу.

И провожаю взором.

Огонь погас во взоре.

Был небольшой.

В четверть накала.

Хоть не светил, но привлекал.

Обозначал и привлекал сближение.

Сближались – кое-кто.

Терпели кое-как.

И отправляли одного в больницу.

С товарищем.

В мужских заботливых руках.

Стою, однако, провожаю.

– А жизнь не знаете!

– Не знаю. И не хочу. Вы, если знаете, идите с Богом.

И провожаю взглядом.

А чем еще?

Тут как-то обозвали последними словами в комплименте.

Оспорить можно каждое.

Но и на это сил не хватит.

Хватает только проводить глазами.

Маньяк какой-то визуальный.

А мир какой-то виртуальный.

Как интересно, безысходно.

Как и тогда, так и сейчас.

Далее.

Слова ни во что прочное не переходят.

Всё мелочи.

Поется это слово хорошо.

Всё мелочи.

Экран откроешь – мелочи.

Все превратилось и заполонилось.

Скорее превратилось.

Расходы не покрывает.

Душа в расходах.

На депозитах мелочи…

Всё мелочи, всё мелочи, всё мелочи и смерть. И тишина. И список дел.

Двенадцать пунктов выполнил внизу. Другое – для загробной жизни.

Закончить пьесу, повесть, подлечиться.