Михаил Жванецкий: Кто я такой, чтоб не пить

Ад понятнее.

А рай: птицы, аромат, равенство, житие по потребности, всеобщее благоденствие и братство…

Что-то нам напоминает.

Как бы не то что мы там будем, а как бы даже уже были.

Отсюда отсутствие стремления, недоверие к высшей власти.

Как-то что-то надо переработать в исходных данных.

Настолько мы уверены, что это невозможно осуществить, что многие, если не все, начинают работать в одиночку, пытаясь достигнуть райского состояния дома, невзирая на скандалы, порочное распределение средств и появление врача в неурочное время.

Рай – учат нас – блаженство коллективное, вот ад – наказание индивидуальное.

Но наши люди, прошедшие через это все, утверждают, что именно ад – решетки, зоны и так далее – дело коллективное.

А рай – как странно! – занятие частное, индивидуальное, внутри забора, внутри дома, путем отсекания ненужных глаз, сообщений и «последних известий», которые не становятся последними, невзирая на собственные обещания.

Подумайте, что вы можете предложить человеку на лыжах, в самолете, с самолета на вертолет, с вертолета на снежный склон, со склона во французский ресторан на жарком берегу с любовницей вместо жены…

Что вы в раю ему придумали?

О Боже!

Там вообще нет женщин в том виде, как мы к ним привыкли.

Они там собеседницы, библиотекари, сотрудницы собеса.

Они там наконец на равных.

А это, извините, для кого?

Не надо никому принадлежать.

Мы и сейчас не верим: «Я твой», «Твоя», «Навеки!».

У любви часы совсем другие.

Но у любви!..

Сейчас твоя – сейчас и наслаждайся.

Любить бы надо.

Боюсь, там нет любви, чтоб избежать скандалов, дуэлей.

Прогулки коллективные, беседы.

О чем?

Когда все ясно.

Все истины добыты в спорах на земле.

Там же споров нет.

Там для спокойствия в библиотеке три тонких тома. Первый – Истины.

Второй – Законы.

Третий – Сути.

Денег нет.

Сел к стойке – выпил.

Не опьянел.

Добавил – тот же результат.

А чем снять скуку?

Свалился тут же на диван, уснул, приснился сон – проснулся:

– Да!

Заснул.

Проснулся:

– Да! Я там же. Я во сне.

Проснулся, не проснулся.

Застрелиться невозможно.

С Достоевским переговорил.

Хотели что-то умное, но истины уже известны, сути названы, конфликтов нет.

Федор Михайлович сидит в углу, угрюмый.

На ваше: «Здрасьте, я в восторге от последнего сериала» – не ответил.

Шагал рисует и практически выбрасывает в урну…

Нечего сказать, хорош рассвет в конце тоннеля.

Единственное – тишина!

Ну, молодежь покойная там что-то подобрала, включила и трясется под стуки мельничного колеса.

Такая вот теоретическая жизнь.

Кому ее навяжешь?!

И люди, особенно прошедшие борьбу за благосостояние, равенство и братство в СССР, сказали:

– Стоп! И помолчи!

Дай разберусь! Дай заработаю! Другим дам заработать.

Куплю, чего там движется, баюкает, стрижет, купает, гладит, полощет, массирует, целует, улетает, перелетает из зимы в жару, готовит вкусные обеды, красивый стол на пляже, где море, пальмы, баобабы.

Дай поупотребляю, почувствую и подготовлюсь.

А ты пока там поработай над раем – придумай что-то нам такое, что мы не знаем.

Какую-то такую фишку, штучку, обстановку, чтоб мы туда стремились.

И стали, начиная с сентября, порядочными, добрыми, красивыми душевно.

И, душу чистую в руках неся, сказали: «Отвори, Всевышний! Это я – придурок со своей душою. Ты знаешь, то ли был прибой, то ли волна, а я на серфинге в Гавайях, и, представляешь, смешная штука – утонул. В общем – здравствуй! Как бы, типа, – добрый день!»

Речь на съезде

Начинаю разговор.

В нашей речи при прежней жизни мат шел на каждом восьмом слове, сейчас на каждом четвертом. Значит, резерв для улучшения жизни еще есть.

Разрешите мне от моего имени приветствовать съезд лучших менеджеров России.

Удивительно, как наша жизнь почти бескровно поменялась на прямо противоположную, где менеджер – это профессия, а директор – положение в обществе.

Где менеджер может руководить баней, театром, банком и заводом.

Где слово «спекулянт» стало работой, а не увлечением.

Слово «бизнес» уже не означает торговлю джинсами в подворотне. И даже подпольную окраску пенсионных штанов в синий цвет. А шитье джинсов на фабрике, со станками и подъездными путями.

Как время поменялось на прямо противоположное бескровно!

Отдадим должное Ельцину, Гайдару, Чубайсу и другим нашим, ставшим вашими, то есть топ-менеджерами.