Борис Штерн: Повестка

Пришел и сунулся прямо по коридору мимо стеклянной кабины, разглядывая номера кабинетов; но из кабины выскочила разукрашенная дама и визгливо спросила:

— Вы куда, гражданин?

— А я не знаю… — развел руками Смирный. — Тут вчера мне надо, так я сегодня…

— Где ваша повестка? Гуляете тут, как по Приморскому бульвару!

— Так я вчера не взял.

— Что значит «не взял»? Воинскую повестку не взяли?!

— Нет! — пугается Смирный. — Вот тут записка.

Дама читает записку и говорит:

— Ага, ясно. Значит, вы и есть тот самый Смирный, который вчера не пришел? Это вас Курнаго вызвал, у него из-за вас служебные неприятности. Но он сейчас уехал по заданию военкома. И ключи от сейфа, наверно, забрал с собой.

— Тогда я пойду домой, — с надеждой говорит Смирный.

— Завтра Курнаго тоже не будет, — соглашается дама. — Приходите в понедельник.

Смирный, весь взмыленный, выскочил на улицу и перевел дух. Закурил и собрался уходить, как вдруг на улице появилась все та же дама и подозвала его:

— Вот хорошо, что вы еще не ушли. Я позвонила военкому, сейчас он вас примет.

— Я в понедельник… — пугается Смирный, жалея, что сразу не смылся.

— Нет! Товарищ полковник вас ожидает. И ключи от сейфа, оказывается, у него.

«Вот прицепилась со своим сейфом, дура толстая», — думает Смирный.

Пришли к военкому в кабинет. Это были квадратный кабинет и квадратный полковник, — а полковников Смирный отродясь боялся, потому что они еще не генералы и выслуживаются.

— Вот этот гражданин, — представила дама.

— Оч-чень хорош-шо, — прошипел полковник. — Вот вам. Вероника Петровна, ключи от сейфа Курнаго, принесите все сюда.

Смирный всего боялся — в особенности таинственного странного лейтенанта Курнаго с его сейфом.

Дама вышла, полковник спросил:

— Что же вы вчера не пришли, товарищ Смирный?

— Да я… Повестку поздно принесли.

— Да? — удивляется полковник. — Гм… Все повестки Курнаго отправил за три дня. Я с ним разберусь. Извините, что так получилось.

— Да чего там… — уныло отвечает Смирный.

Опять появляется дама с какими-то разнокалиберными коробочками и ставит их на квадратный полированный стол перед полковником.

— Ну, не беда, — говорит полковник, поглаживая самую большую коробочку. — Не вчера, так сегодня. Лучше поздно, чем никогда. Как вы думаете?

— Да чего уж там… — соглашается Смирный. Он никак не думает.

— А теперь скажите мне, Павел Игнатьевич, когда и где вы угодили в плен?

Вот Смирный все и понял…

Вот для чего его вызывали: выяснять личные обстоятельства, как сорок лет назад. Значит, заводи шарманку сначала — объясняй, почему выжил.

— Так контужен был, — уныло начинает объяснять он. — Прорывал окружение…

— Ясное дело, — перебивает полковник. — Дивизия ваша обороняла Киев?

— Ясно, Киев.

— А вы кем служили?

— Я? Сапером. Все уходят, а мы мосты рвем.

— Все сходится, — говорит полковник, открывая маленькую коробочку. — Мы вас давно разыскиваем. В плен вы угодили в сентябре, а наградили вас еще в августе сорок первого. С нас давно причитается, но в списках было напутано. Поздравляю! Встаньте же, я вам руку пожму.

Смирный вскакивает, пожимает полковничью руку, садится.

— Жаль, что вы пиджак не надели, я бы вам приколол, — говорит полковник.

— А чего? — удивляется Смирный.

— Чего, чего… Медаль. «За отвагу».

— Кому?

— Кому, кому… Вам. Вы посмотрите, не стесняйтесь.

Смирный заглядывает в коробочку и видит медаль.

— Ага, — говорит Смирный.

— Не так надо отвечать.

— Ах, да… — вспоминает Смирный и вскакивает. — Служу Советскому Союзу! — Полковник улыбается. Дама — тоже.

— Ну, я пошел, — неуверенно говорит Смирный.

— Стоять! — командует полковник и берет вторую коробочку. — Все-таки очень жаль, что вы пиджак но надели. Вы, говорят, обиделись, что вам простую повестку прислали, а не пригласили персонально. Вы абсолютно правы. Я из Курнаго дух вышибу! Позвольте вручить вам…

Смирный заглядывает во вторую коробочку… опять, ядрена вошь, медаль!

— А это чего? — взволнованно спрашивает Смирный.

— Юбилейная медаль. «40 лет Победы в Великой Отечественной войне». Вам теперь положено.

Смирный вдруг начинает плакать.

— Ничего, плачьте, — разрешает полковник. — Вероника Петровна, налейте воды…

— Не надо… — всхлипывает Смирный. — Можно я пойду?

— Нет, не можно. Это еще не все.

Смирный выпивает полный стакан воды, и полковник продолжает: