Михаил Зощенко - 3 том. Сентиментальные повести

И наперебой, все‑таки не умея сдержать зависть в молодых, срывающихся голосах, искренно и горячо просили прислать все новинки Ваши, просили увидеть Вас, крепко пожать Вашу руку и сказать Вам от них большущее, хорошее спасибо.

Приехала я. Видеть Вас едва ли удастся. Да если и увижу, едва ли рискну подойти, сказать что‑нибудь. Подумаете: «психопатка», «сумасшедшая»… а в лучшем случае: «скучающая, желающая соригинальничать барышня». Решила написать.

Примите же нашу благодарность. Все, что есть в нас молодого, искреннего и хорошего, — шлет Вам ее. Большое спасибо.

А я рискую, от имени всех, попросить у Вас разрешения — и по–бабьи, звонко и крепко расцеловать Вас.

Примите уж и просьбу мою: черкните своей рукой на своих книжоночках и пошлите их мне — не решаюсь затруднять Вас посылкой всем нашим ребятам, — а уж я перешлю их в далекий Туркестан.

Вам это не составит большого труда, а если бы Вы знали, как они будут рады.

Нужно самому пожить в глуши, чтобы понять, как мучительно однообразна там жизнь и как много света вносит получение чего‑нибудь любимого… А ведь Вы — любимец, да еще какой!

Не откажите же!

И если посылка ко мне обременительна, позвоните мне, я пойду возьму их сама.

Так хочется обрадовать своих ребят.

Телефон мой… Звоните…

Еще раз большое спасибо.

Я уже не помню, как в точности случилось, но восторженная студентка зашла ко мне на квартиру за книжкой.

Я жил тогда в угрюмой комнате в б. Доме Искусств, на Мойке.

И надо сказать, в тот год я был особенно болен — неврастения и хандра замучили меня вконец. Я был злой и раздражительный. И помню, весьма неприветливо встретил мою гостью.

Она мне говорила какие‑то голубые слова, а я был мрачный, как сукин сын, и даже не пытался выдавить на своем лице улыбку.

Наверное, нехорошая память обо мне осталась у студентки. И я бы хотел, чтоб она простила меня за мою нелюбезность. Я был очень болен.

А сейчас я здоровый и веселый. И даже почти что полюбил людей.

Славный, веселый Михаил Зощенко!

Мы очень любим ваши рассказы. Читаем их много раз и каждый раз с новым интересом, у меня есть несколько номеров журналов, в которых есть ваши рассказы, и я их даю читать всем знакомым, все они смеются, смеются до слез, так что странички с вашими рассказами совсем покоробились от влаги и трудно читать — даже печать вылиняла.

Я с нетерпением жду, когда «30 дней» пришлет нам книжку ваших рассказов.

Все же мы читали очень мало ваших рассказов и потому не можем судить, какие лучше; по слогу большим успехом пользуется «Случай в бане», а вообще «Кинодрама».

Мы любим кино и (я особенно) приглядываемся к его посетителям и его порядкам. Раньше у нас бывали случаи вроде «кинодрамы», например, какой‑то «черт военный» зацепил локтем за отворот свитера одной девочки, свитер вязаный, натянулся, военный высокий, и бедная девочка должна была на кончиках пальцев бежать за ним.

Существовала даже месть, мы когда‑то удивились, что у одного типа на руке сделана татуировка — часы, и эти часы показывают столько, сколько как раз в то время было. Он услышал, и, когда толпа хлынула, он начал толкать нас, подставлять ножки и т. д.

Да мало ли примеров!

Да я лично против нумерованных мест: то хоть потолкаешься, но сядешь, где нравится. А теперь. Иногда в кассе остается 20 и более мест, но все в разных местах, а когда идешь компанией, то это прямо досадно.

Теперь у нас надписи в кино по–украински, украинский язык грубее, и иногда смешно, если принцессы начинают ругаться по–украински. На днях мы были на «Сюркуфе», сзади нас сидела интересная пара. Я плохой знаток типов и не могу точно определить его происхождение и занятие, м. б. мелкий торговец, м. б. рабочий, м. б. чиновничек, в общем, по–моему, обыватель в полном смысле слова; она лет за 30, некрасивая, с большой бородавкой на носу. Она громко (один бас на все кино) читает надписи, медленно, по слогам, и в каждом слове вместо «ы» читает «и». Он ее все время поправляет, она соглашается, но потом — снова. Только в конце она вдруг начала читать «и» вместо всех гласных.

Вообще они плохо понимают содержание, в картине герой женится не на героине, а влюбленный в героиню кузен следит за героиней. Они же думают, что это героиня вышла замуж и пускают реплику кузену: «А вин ходе и ходе, вона еже замуж вышла, а вин все ходе» — ломаным здешним языком. И все путают, так что в конце картины у них английский министр очутился в тюрьме вместо разбойника.