Шимун Врочек - Рим 2. Легионы просят огня

От леса вокруг — огромного, первозданного, нетронутого — кружилась голова. Деревьям по тысяче лет и больше. Великаны.

— Викулов, ты куда? — окликнул его Алексеенко, командир группы вместо оставшегося в будущем Свиридова.

— Так отлить, тарищ капитан.

— Хорошо. Далеко не отходить…

Когда Алексей вернулся к костру, разговор был в самом разгаре.

— От слова "калина"? — Долохов почесал лоб. — Я думал, он как бы сказать… сплетён, что ли… из калиновых веток.

— На самом деле Калинов мост — это не от слова "калина", — пояснил археолог свысока. — Никакой связи с калиновым кустом тут нет и никогда не было. Калинов — это слово "калить", "накалять", "раскаленный". В некоторых вариантах сказки упоминается, что это мост из меди. То есть, Калинов мост — это раскаленный добела мост через огненную реку…

— Которая, как понимаю, никакого отношения к ягоде смородине не имеет, — съязвил Долохов.

— Все-таки кое-что помните? — археолог поправил очки. — Но вообще: верно. Название реки "Смородина" — это от слова "смород", "смрад". Воняет эта река, как… хмм… сильно воняет. Скорее всего, это горит смола. Или, возможно, нефть.

— Огненная река?

— Точно. И река эта лежит как граница между миром живых и миром мертвых. Вообще, в мифах многих народов встречается эта метафора — река и мост. И еще страж моста. У греков переправу сторожит пес Цербер. Трехголовый и жуткий. В скандинавской мифологии ту же роль исполняет пес Гарм — что интересно, с четырьмя головами. Видимо, чем больше голов, тем лучше. Гарм охраняет врата Хельхейма, мира мертвых.

— А зачем вообще охранять мир мертвых?

— Чтобы ты и там консервы не спер! — донесся из темноты насмешливый голос. — Вон и в мире мертвых о тебе наслышаны… псов ставят.

— Заткни фонтан! — огрызнулся Долохов. — А серьезно: на фига? Кто к мертвецам по доброй воле полезет?

— Хороший вопрос. На самом деле задача адских псов Цербера и Гарма другая. Они охраняют не вход, они охраняют — выход.

Долохов присвистнул.

— Зачем?

— Чтобы мертвые оставались там, где им и положено находиться.

Молчание. Археолог задумчиво пошевелил угли веткой, танец пламени отражался в стеклах очков.

— И только птицы летают себе свободно туда и обратно, — сказал он негромко. — Над черными болотами Коцита.

— Верно, — Алексей разомкнул губы. — Птицам можно.

Археолог вздрогнул, повернулся.

— Ничего смешного, Леша. Птицам действительно можно. Есть даже особые птицы, древние греки называли их "психопомпы". Переносчики душ. Обычно это воробьи… ну, или, скажем, голуби.

— Ясно, — Алексей посмотрел на часы, хотя толку от них здесь было пока немного. — Вообще, поздно уже, Юра.

— Спать? — археолог зевнул.

— Ага. Я бы придавил пару часиков.

— Отбой! — приказал Алексеенко, словно услышав его слова. — Долохов, Викулов — в караул.

Алексей остановил бег и поднял голову. Над ним плыло низкое небо, забитое облаками плотно, словно ватой под Новый год. Небо здесь было… другим. Алексей помедлил, проверил, как затянуты ремни протеза.

Другое небо. Чужое небо.

— Пусть я убит, пусть я убит под Ершалаимом, — негромко пропел он. Выпрямился, поправил автомат — плечо уже изрядно оттянуло, и снова перешел на равномерный бег. Алексей спускался вниз, к берегу реки. Там надо будет перейти на другую сторону, а, может быть, даже пройти вверх по течению, чтобы сбить погоню со следа.

Он оглянулся, но бородатых людей с копьями нигде не было видно.

— снова затянул Алексей. Монотонный напев помогал держать темп.

Группы больше не существовало. Примета сработала, черт ее побери, подумал Алексей. Приметы всегда срабатывают…

Кто бы это ни сделал, сделано было чертовски быстро — и одним холодным оружием. Часовые умерли первыми. Археолог Юра застыл, открыв рот. Алексей снова увидел его детское лицо. Из груди археолога торчало огромное древнее копье. Германцы, голые по пояс, длинноволосые, бродили по лагерю и добивали уцелевших. Вот они какие, древние варвары, носители мертвого уже полторы тысячи лет языка…

Алексей видел, как Долохова привязали к дереву и древняя старуха перерезала выпускнику академии ГБ глотку. Кровь потоком хлынула в деревянную чашу. Да, к такому на кафедре "истории КПСС" не готовили, пожалуй.

Судя по знакомым словам (вот и пригодился готский), группе не посчастливилось забрести в священную для местных рощу. Алексей, которого странное чувство разбудило посреди ночи и погнало в темноту, молча наблюдал за происходящим. Из всей группы в живых остался только он. Насмешка судьбы. Однорукий псих с проблемами адаптации в коллективе остался без коллектива. Ха-ха. Ха-ха.