Эдуард Тополь - РОССИЯ В ПОСТЕЛИ

Мы целуемся долго, все крепче. Его мягкие теплые губы держат мои губы, и я чувствую ими его влажные зубы и кончик его сильного языка, я слышу, чувствую, как он гладит мою грудь, потом живот, потом вторую грудь и снова живот, и у меня замирает дыхание от истомы и просыпающегося желания, и я чуть шевелю губами в ответ на его поцелуй.

Теперь его рука уверенно, властно гуляет по моему телу. Грудь, живот до кромки трусиков и джинсов, потом плечо, шея, и снова грудь.

Тем временем, все больше распаляясь, мы целуемся, и мой язык уже у него во рту. От этих поцелуев мое сознание отлетает куда-то за борт самолета, мы и так в поднебесье, но теперь я еще и внутренне куда-то лечу, воспаряю, и только ощущаю, что его рука все чаще упирается в край трусиков и джинсов, а потом – как раз тогда, когда внизу моего живота появляется какое-то новое, уже сверлящее жжение, или нет – какое-то теплое пульсирование, – именно в ЭТОТ момент его рука вдруг ныряет мне под резинку трусиков и ложится именно туда, где что-то легко и тепло пульсирует.

Я задохнулась, дернулась было, но он крепко обнимал меня другой рукой и не отпускал моих губ, а вторая его рука плотно лежала в самом низу моего живота, будто успокаивая пульс.

Я почувствовала, как его указательный палец лег на губы влагалища, и я испугалась, что он сейчас просто проткнет там все этим пальцем, но он сказал в этот момент негромко:

«Нe бойся, я не пойду дальше…»

И, действительно, он только мягко, приятно-нежно прижимал свой палец к этим губам, и я ощутила, как что-то влажное появилось там из меня, и это влажное смочило его сухой, чуть шершавый палец и сделало его еще приятней, нежней.

Теперь он перестал меня целовать, теперь мы сидели просто обнявшись под пледом, и все мое существо сконцентрировалось на этом нежно-легком, уверенном и приятном поглаживании его ладони и пальцев внизу моего живота, где я сочилась истомой и непонятным желанием. Второй рукой он взял меня за локоть и направил мою руку к своей ширинке и прошептал: «Расстегни там», но я и без него знала, что он хочет, и привычной рукой нырнула к нему под трусы.

Горячий, вздыбленный член его оказался у меня в руке, я обняла его ладонью и стала медленно и нежно водить вверх и вниз, в такт движению его пальца у меня на влагалище. Но резинка его трусов мешала мне, мне было неудобно, и тогда он сказал:

– Опусти! Опусти мои трусы и брюки!

– Вы с ума сошли!

– Ерунда. Все спят. Под пледом ничего не видно. Давай! – сказал он весело, и мне вдруг тоже стало весело от этого приключения, и он чуть приподнялся на сиденье, а я двумя руками сняла с него брюки и трусы до колен, и теперь его освобожденный член был весь у меня в руках, он подрагивал, пульсировал.

– Сядь ко мне на колени, – сказал он вдруг.

– Да вы что! Сюда же могут войти!

– Ерунда! Ты сядь боком. Под пледом ничего не видно. Давай!

Он чуть приподнял меня рукой, под низ моего живота, а когда я садилась к нему на колени, он вдруг быстро, ловко спустил мои расстегнутые джинсы и трусики, и я – практически голая – оказалась у него на коленях, а его член уже вместо пальца оказался у меня меж ногами. Каким-то непроизвольным движением я сжала его коленками. Крепко – как клещами.

Он заерзал. Держа меня двумя руками за бедра, он попробовал приподнять меня – не вышло, попробовал разжать мои ноги, но, хотя я не рекордсмен по плаванию, но ноги у меня крепкие, я судорожно сжимала их.

– Ты девочка? – спросил он.

– Да.

– Ч-черт! – сказал он с явной досадой. – Ладно, садись на место.

И сам стал одевать мне спущенные трусики и джинсы.

Я села на свое место рядом с ним и затихла, я уже догадывалась, что сейчас произойдет – сейчас он заставит меня сделать ему минет, но он все медлил.

Он сидел, тяжело дышал, лениво обнимая меня одной рукой, голова откинута, глаза закрыты. Мне было жалко и его и себя. Мне очень хотелось продлить то наслаждение истомой, которое родилось под его ладонью внизу моего живота, и я знала, что оно продлится во время минета, но не полезу же я сама к нему в ширинку.

Укрытые пледом, мы сидели молча и разгоряченно.

Вялой рукой он снова взял меня за локоть и направил мою руку к своему члену.

Я нашла его член и стала гладить, чуть сжимая. Толстый ствол был уже напряжен до предела. И тогда он сильной рукой вдруг нажал мне на затылок и сказал, как когда-то Виталий Борисович:

– Поцелуй! Я прошу тебя: поцелуй!

Наверно, он думал, что и тут я ничего не умею.

Но укрытая пледом, я с удовольствием принялась за знакомое дело.