Александр Жулин - Душа убийцы и другие рассказы

…В Евангелиях слов тоже немного.

Человек, который узнал о предательстве, начал готовиться к схватке. Нет, детских упреков не будет, будет схватка, сражение, открытое, честное! Он потребует объяснений, он призовет на помощь товарищей и не важно, чем кончится дело, пусть — поражением, но надо, надо расставить точки над «і»!

Однако вот странность: человек еще ничего не успел предпринять, как вдруг обнаружил, что товарищи будто сплотились, и будто — все против него! Нет, со стороны никто бы, быть может, ничего не заметил, они, казалось, все также шутили и спорили, но настороженным чувством своим он уловил некий фальшь-звук. Он пока не сумел его выделить, но тем внимательней вслушивался, тем хладнокровнее выжидал…

Валентин мирно сидел, вытянув ноги и привалившись спиной к рюкзаку. И от усталости невмоготу было пошевельнуться.

— Вот бы кто-нибудь вырубил в гору ступеньки, — сказал просто так.

— Нам только горы не хватало! — тут же откликнулись.

— А то б эскалатор… А на вершине бы — хижина… — мирно сказал.

— А в хижине — кавказец с усами! — тут же добавили.

— Люди поднимались бы в гору, смотрели кругом…

— А кавказец бы изжарил шашлык! — так вот продолжили.

— Поимев неплохой куш! — наконец выдохлись.

Привал был устроен у подножья одинокой высоченной горы. Их было семеро, считая красивую девушку. Вот девушка встала и замедленно — словно танцуя — проплыла мимо Валентина. И сделала так, будто споткнулась о ногу.

— Не лучший способ обратить на себя внимание дамы, — сказала она. — Любишь меня?

Он был обязан традиционно солгать: — Оч-чень люблю! До… — и далее был обязан продолжить. «До посинения», — так уже продолжал. «До омерзения», — тоже.

— Нет, ты не ответил! — рыдающе вскричала она. — Как? Ну, как ты любишь меня?

— А никак, — внезапно вмешался высокий и седоватый мужчина, — он не умеет. Герой современности — железобетонное сердце!

И все улыбнулись.

Но Валентин будто не слышит. Он смотрит на девушку.

— Хижина с шашлыка-ами, — не сказала, нежно пропела она. — В поле гора-а, на ней хижина, в хи-ижине молодой горячий джигит! Но я не люблю шашлыков, не люблю усатых джигитов, люблю смелого Ва-алечку, который рвется на гору!

Ничего себе хохмочка: рвется на гору! Гора нависла над ними, крута и огромна, и ближе к вершине каменистые склоны ее облиты ледяными усами. Не опуская лица, обращенного к девушке, Валентин прикрывает глаза.

— Нет, — вмешался опять седоватый, — даже ради красивой Марины не найдется такого, кто бы покорил эту гору. Ставлю кефир с шашлыками, что не найдется такого!

— Он ставит кефир! — вскричала певучая девушка, — эти мужчины! Где полет, где фантазия, Игорь Петрович? Я бы тому, кто поднялся, я бы…

— Подарила один поцелуй! — тут же откликнулись.

— Один, но отчаянный! — тут же добавили.

— В хижине! И без свидетелей! — так вот закончили.

А назывались они — автоматчики. И проектировали завод-автомат железобетонных изделий. Замысел был — избавить полтысячи человек от пыли и грохота, заменить их двумя ЭВМ и пятью операторами в белоснежных халатах. Этот замысел-загляденье возник у начальника, когда и в Америке подобным не пахло, но в те времена идею зажали, поскольку… поскольку и в Америке подобным не пахло. А сейчас спохватились, кинулись догонять, начальник сейчас, упорный, победный, распахивал дверь в кабинеты одной левой ногой.

Было начало 85-го, пока еще сонное…

А вчера человек обнаружил на столе у начальника странный доклад. Двадцать страниц машинописного текста — «Обоснование закупки автомата-завода в Италии».

Человек был потрясен. Запоминая, перечитывал снова и снова. Затем заперся в боксе, чтобы обдумать.

И тут постучали. Стук был неестественно громок, так стучал только начальник.

— Ты один, Валентин?

Взгляд молодых черных глаз, неожиданных из-за седых, нависших над ними бровей, всегда его подавлял. Под этим умным внимательным взглядом терялся.

— Я прочитал… я случайно увидел… как же так, Игорь Петрович?

Взгляд подавлял, потому что в нем отражалось понимание слабости собеседника. «Ах, случайно увидел? — отражалось во взгляде, — и случайно же прочитал?»

— Мы работаем, упираемся, — бормотал Валентин, пряча за спину руки, будто они сами, негодные, шарили по столу, затем листали чужие страницы, — зачем же Италия?