Алисса Наттинг - Тампа (ЛП)

В понедельник второй недели, протосковав и профантазировав все выходные, я попросила его остаться ненадолго после уроков. Мне удалось сохранить за собой свой передвижной класс, несмотря на то, что Розен то и дело предлагал аудиторию в основном здании. Я же стояла на том, что люблю недостатки своего места: «Как будто это школа из одной комнатушки», — говорила я. — «Когда я была девочкой, я всегда играла в учительницу времен первооткрывателей». Ему чрезвычайно понравилась эта ложь. Кажется, его прапрабабушка председательствовала в такой однокомнатной школе. Он начал рассказывать мне длинную историю об этом, а я в это время задумалась, представляя, что напеваю «Знамя, усыпанное звездами» [13] Гимн США. с членом школьника во рту.

У меня и в мыслях не было, что с новым мальчиком все пойдет не так, как с Джеком. Вместо этого, мне казалось, что в прошлом году я проторила путь, по которому будут послушно следовать все последующие кандидаты. Приближались выходные и Джек собирался сесть на автобус из Кристал-Спрингс и провести в доме отца пятницу и субботу под предлогом встречи с друзьями. Если бы я могла знать, что наш депрессивный секс будет лишь одной из строчек меню, а не единственной возможностью переспать с юным партнером, атмосфера не казалась бы такой удушливо свинцовой. Тогда бы я могла расслабиться, перестать заботиться о приближении времени неминуемого разрыва, и целиком отдаться наслаждению тем немногим, что осталось от наших сокращающихся встреч.

Когда остальные ученики покинули класс, оставив нас с Коннором наедине, я отвернулась от него и расстегнула две верхние пуговицы на блузке, чтобы она приоткрылась и ему был виден мой бюстгальтер. Я думала, что он уставится на меня, пока я буду разжевывать глупые подробности касательно его темы эссе. Тогда я могу притвориться удивленной таким его поведением и, возможно, вытянуть из него признание, что он действительно смотрел туда, а если так, то высказать свою польщенность и предложить ему еще более лучший вид.

Но едва я повернулось, он тут же отвел глаза влево. «У вас расстегнулась пуговица», — сказал он, указывая пальцем мне на уровень груди.

Я опустила голову, притворяясь испуганной. «Ох ты Боже», — сказала я. — «Ну вот и все». Я дождалась, когда его глаза снова встретятся с моими, но он так и не повернул голову обратно — теперь он не только смотрел в сторону двери, но и прикрыл глаза ладонью.

«Вы привели себя в порядок?» — осведомился он.

«Да, конечно». Он отнял руку от глаз, но увидев, что я так и не застегнулась, немедленно снова прикрылся.

«Вы не хотите поправить?» Что-то обвиняющее прозвучало в этом вопросе — недоумение, но ни капли волнения.

«Застегну перед следующим уроком. Так хочется время от времени расслабиться. Мне всегда казалось, что одежда может быть немного стесняющей. Ты так не считаешь?» — поинтересовалась я.

Он заерзал под столом ногами. «Зачем вы попросили меня остаться?» — наконец спросил он.

Я протяжно и огорченно вздохнула. Этот, похоже, не из веселых.

«Как я уже сказала, я хотела обсудить с тобой тему твоего эссе». Но с продолжением у него оказалось туго.

«Все писали на одну и ту же тему», — сказал он оборонительным тоном. — «У меня разве хуже чем у всех, или что тогда?»

Я не ответила, надеясь, что он посмотрит на меня, если молчание затянется, и наши глаза смогут высказать друг другу то, что нельзя сказать словами, но он этого не сделал.

«Меня просто заинтересовало твое. Вот и все». Звонок на обед затрезвонил из коридора, и паранойя Коннора подскочила до небес.

«Теперь меня отметят за опоздание на обед?» — спросил он. Из испуга и злости в его голосе я сделала вывод, что он никогда в своей жизни не опаздывал на обед. Мальчик был слишком ограниченным. Я решила оставить его в покое и успокоить кровоточащие раны Клонопином.

«Нет, не волнуйся. Я напишу тебе записку». На его теле, казалось, не осталось ни одной неподвижной точки, его нервозность начала передаваться и мне. «Видишь, я прямо сейчас напишу», — я остановилась и помахала в воздухе бумажкой с некоторой враждебностью. — «Боже».

Я подошла к столу и наклонилась, давая ему последний шанс бросить взгляд на мою грудь, от которого он на этот раз не отказался. «Можно теперь идти?» — потребовал он.

«Иди, иди», — ответила я. Этот инцидент еще больше усугубил горечь и пустоту этой недели. Я продолжала бороться с худшим из своих страхов, перспектива воплощения которого была настолько ужасающей, что я не могла заставить себя признать ее реальной до того, как случился провал с Коннором. Вероятно, что за весь год я так и не смогу найти подходящую замену!