Франсуаза Саган - Потерянный профиль

— Это тоже должно измениться, — перебил Луи, — и очень скоро.

Что, в конце концов, он хочет изменить? Париж — нечистый город. А уж в этой среде живут одними уловками и видимостью. Но я принадлежу Луи, ему одному, и он это знает. Он хочет, чтобы я не восхищалась никем, кроме него? Он хочет, чтобы я отказалась от своих одиноких прогулок по музеям, выставкам, улицам? Он не может понять, что какие-то голубые тона на полотне, какие-то формы умиляют меня больше, чем новорожденный теленок? Точно так же, как я ощущала в себе больше жизни, больше правды под его взглядом, я видела природу ярче и полнее через взгляд художника. Что же, я вырожденка, синий чулок, у меня особые претензии? Во всяком случае, с меня довольно. Мне уже не восемнадцать лет, и я не ищу Пигмалиона, даже в образе ветеринара. Я пережевывала эти дурные мысли, глядя на дорогу и не видя ее, когда Луи положил свою руку на мою.

— Не нервничай, — сказал он. — Всему свое время. — Потом он улыбнулся мне, и я улыбнулась ему, в эту минуту поклявшись навсегда остаться с ним и посвятить себя исключительно заботам о крупном рогатом скоте. Видимо, перемена моих взглядов была ощутимой, ибо Дидье, до сих пор не раскрывший рта, вдруг вздохнул возле меня и опять засвистел «Жизнь в розовом». Вечером, ночью, если у нас останется время, если наши тела, в их заботе о наслаждении и страхе разъединения, оставят его нам, мы все это обсудим. Но уже вероломно и сладострастно знала я, что ни один из нас не позволит ничему проскользнуть между нами и что единственные слова, которые мы скажем друг другу, будут слова любви.

— Я не могу ехать в Лондон, — говорила я. — Завтра я не могу ехать.

— Послушайте, — возразил Юлиус, — в пятницу, субботу и понедельник распродажа у Сотби. И раз Дюкре настаивает, чтобы вы ехали…

Мы сидели на террасе у «Александра». К нам только что присоединилась Ирен Дебу.

— Вы не любите Лондон? — спросила она. — Прекрасный город! А распродажи у Сотби бывают грандиозны. Если боитесь заскучать там, возьмите с собой Дидье.

Я настаивала на своем. Завтра приезжает Луи, и я не думала, что он обрадуется, узнав, что нужно ехать в Лондон: вот уже пять вечеров подряд мы говорили по телефону о нашей квартире на улице Бургонь — как мы разобьем там, наконец, бивуак на целых два дня и будем в темноте слушать пластинки. Он не хотел ни самолетов, ни гостиниц, ни картин. Он хотел только меня.

— Не понимаю вас, — произнесла Ирен Дебу.

— Вот именно, — ответила я быстро.

Я видела, как она покраснела от злости. В последнее время я гораздо реже встречалась с ней и ее приближенными. Мы допоздна засиживались в редакции — порыв радостного возбуждения еще не прошел, — а после я сразу шла домой. Мы с моим псом ужинали, и, как только заканчивался телефонный разговор с Луи, Я засыпала, как убитая. Юлиус часто заходил обедать в ресторанчик по соседству с редакцией. Казалось, он так же, как и мы, захвачен нашими проектами. Он даже возил с собой в машине, как примерный ученик, альбомы и книги по искусству, которые ему рекомендовал Дюкре. Он настоял на том, что предоставит мне малолитражку из своей конторы, чтобы мне с собакой легче было добираться. Но в этот день я попала в ловушку. Мне следовало со всей твердостью отказаться от этого лондонского проекта и объяснить причины. Присутствие г-жи Дебу не только не стесняло меня, но, напротив, облегчало дело.

Она превратит мою любовную историю в анекдот, низведет ее до уровня мелкой интрижки. Это будет немного досадно: ведь предательство — ее профессия, но не более. Своим обвинением в легкомыслии она облегчит мою исповедь.

— Дидье Дале не может ехать точно так же, как и я, — произнесла я. — Мы ждем его брата Луи. Он приезжает в Париж на два дня.

У Юлиуса не дрогнула ни одна ресница, но Ирен Дебу встрепенулась, глянула мне в лицо, а затем строго уставилась на Юлиуса.

— Луи Дале? — повторила она. — Что это еще за история, Юлиус? Вы в курсе дела?

Наступило молчание, которое Юлиус как будто не спешил нарушить. Он разглядывал свои руки.

— Юлиус совсем не в курсе, — ответила я с усилием. — Я знакома с Луи Дале недавно. Это он подарил мне собаку, вы знаете. Короче говоря, он приезжает на уик-энд в Париж, и в Лондон я ехать не могу.

Ирен Дебу разразилась скрипучим смехом.

— Это бессмыслица, — повторила она, — бессмыслица.

— Дорогая Ирен, — начал Юлиус, — если это вас не огорчит, я бы обсудил все это с Жозе позже. Мне не представляется удобным…

— Мне тоже, — заявила она. — Вы можете даже поговорить об этом сейчас же, если хотите. Я ухожу.