Чарльз Мартин - Когда поют сверчки

Флюгер в виде голой женщины на коньке крыши, неоновые надписи «Игрушки для взрослых» и «Мы обнажаем все» в окне, а также манипуляции Дэвиса с пивом могли бы навести кое-кого на мысль, будто хозяин бара намеренно вводит клиентов в заблуждение – показывает одно, а подсовывает другое. Лжет, если называть вещи своими именами. В баре и впрямь никто не ходит голышом и никто не обнажается (если не считать Чарли, который в охотку исполняет «танец живота» в дни, когда к микрофону допускаются все желающие), а единственными «игрушками для взрослых» являются стол для пула в углу и несколько досок для дартс. Правда, как я уже говорил, вероятность того, что, заказывая «Будвайзер», вы получите слегка разбавленный «Будвайзер», здесь довольно высока, но это лишь в случае, если вы уже основательно набрались.

Если вы напрямую спросите у Дэвиса, так ли это, он, скорее всего, не станет ничего отрицать. Дело, однако, в том, что он изначально ориентирован на свою, так сказать, целевую аудиторию, то есть на своих постоянных клиентов. И Дэвис отлично знает, что им нужно и что им нравится. Нет, я вовсе не собираюсь утверждать, что он прав или, наоборот, не прав; больше того, я никогда не считал, будто цель оправдывает средства. И все же я не могу не признать, что Дэвис делает все, чтобы посетители «Колодца» чувствовали себя как дома. Он вкладывает в свою работу душу и – если судить по тому, сколько человек посещает его заведение, – сумел добиться впечатляющих результатов. Лично я ни секунды не сомневаюсь, что Дэвис при желании сможет отчитаться за каждый свой поступок и не будет при этом испытывать ни неловкости, ни стыда. Уж такой он человек, наш бармен.

Если бы в годы Второй мировой войны Дэвис жил в Германии, он, несомненно, стал бы одним из тех, кто преспокойно объяснял ворвавшимся в дом эсэсовцам, что в доме нет никаких евреев – и это при том, что в его подвале скрывалось бы пять-семь семейств, чьи далекие предки когда-то носили имена Анания, Азария и Мисаил.

Итак, Дэвису неинтересны люди, которых не привлекают обнаженные женщины и холодное пиво и которые способны равнодушно отнестись к перспективе получить то и другое. Именно поэтому в качестве целевой аудитории он выбрал тех, кто полагает, будто не может нормально жить без этих двух вещей.

Дэвис поставил перед сидевшим рядом со мной парнем еще один бокал пива, вручил ему свежую салфетку и снова отступил к плите, где на решетке поджаривались, истекая жиром, еще с полдюжины котлет. Парень благодарно улыбнулся Дэвису, слегка покосился на меня и стал читать напечатанную на салфетке цитату.

Я достал зубочистку и сунул ее в рот. Три широкоэкранных телевизора позади барной стойки показывали два бейсбольных матча (разных) и поединок боксеров-средневесов. Как только Дэвис повернулся к нам спиной, парень наклонился ко мне и с чувством выругался.

– Слушай, приятель, это бар или что?.. – спросил он с вызовом. – По-моему, этот мужик за стойкой – просто чокнутый. Он вещает точно проповедник, да и салфетки у него сплошь с цитатами из Библии, не говоря обо всей этой религиозной галиматье на стенах!

Этого парня я видел впервые. Я не знал о нем ничего, однако на меня он производил впечатление человека, который отчаянно пытается реабилитироваться (в первую очередь – в собственных глазах) за совершенные ранее промахи и ошибки.

Кивнув, я украдкой показал на Дэвиса и прошептал:

– Наш Монах просто делает свою работу, как он ее понимает, но пусть тебя это не колышет. Ты уже пробовал чизбургер?

Парень мотнул головой.

– Нет еще.

– Так попробуй. Ради одного этого стоит вытерпеть любые словесные оскорбления нашего хозяина.

– Я все слышу, – отозвался Дэвис, не оборачиваясь.

Парень улыбнулся.

– В таком случае мне то же, что и ему.

Дэвис в очередной раз наклонил голову, уклоняясь от дыма.

– Три «Транспланта» сейчас будут готовы.

В ожидании заказа мы с Чарли развернулись на стульях, чтобы занять незнакомца разговором. Парень оказался почти мальчишкой – шестнадцатилетним подростком по имени Термидус Кейн.

– Но, – шепотом добавил он, – все зовут меня просто Термитом.

Выглядел он, впрочем, на двадцать пять, как и было написано в его поддельном удостоверении личности: подбородок покрывала густая щетина, на костяшках пальцев белели шрамы. Выдавали его глаза, по которым наблюдательный человек – такой, как Дэвис, – мог с легкостью определить его настоящий возраст. Термидус утверждал, что только что приехал в наш город (по его словам, он был вынужден скрываться от мужа одной женщины с озера Ланьер) и ищет работу. Нос у него был длинный, острый и кривой, как горный серпантин. Когда-то он явно был сломан, но зажил неправильно: основание уехало вправо почти на дюйм, отчего нос Термита спускался от переносицы к подбородку наподобие буквы S. Весил парень едва ли 125 фунтов – даже после трех бокалов пива. И у него была привычка, возможно, приобретенная сравнительно недавно, постоянно оглядываться через плечо.