Виктория Трелина - Жила-была девочка - Повесть о детстве прошедшем в СССР

– Ну что такое? Опять поссорились? – бабушка снимает с меня тяжёлую кроличью шубу, сырые валенки, разматывает шарф.

Я мотаю головой из стороны в сторону и захлёбываюсь слезами. Я в очередной раз не могу объяснить, что на самом деле произошло. Нет, мы не поссорились, это было бы лучше. А то, что произошло сейчас – просто ужасно. Я обманщица. Я первый раз в жизни соврала…

Да, я сказала «дрова за трактором», но ведь баба Зина это не услышала. Поэтому это равносильно тому, что я ничего не говорила. А значит, я обманула Маринку, бабу Зину и даже себя. Я пытаюсь объяснить бабушке суть проблемы и произношу злополучную фразу… Произношу громко и чётко, со всеми «Р». Она звучит из моих уст так неожиданно, что все, включая старую кошку, на мгновенье замолкают.

– А ну, повтори, повтори, – торопливо просит бабушка.

Но я уже заматываю шарф наперекосяк и надеваю валенки «не на ту ногу», я спешу сказать бабе Зине, что «дрова за трактором», теперь я могу и должна сделать это.

Я выбегаю во двор и с самого крыльца, что есть мочи, зову подругу. Я ещё ни разу не произносила звук «Рь», поэтому опасаюсь, что выговорить мягкое «Марина» у меня не получится. А звука «РРР» я теперь не боюсь. И я кричу изо всех сил: «МаРРРына, МаРРРына, дРова за тРактоРом!!!»

На столе много-много всего вкусного: колбаса, нарезанная полумесяцами, солёные помидоры с упругими блестящими боками, огромные и безумно вкусные конфеты Гулливер в жёлтой обёртке, компот в графине и лимонад для взрослых в бутылке с этикеткой, на которой нарисовано яблочко. «Вино крепкое яблочное», – объявляет дедушка с улыбкой и открывает бутылку. Мама, накалывая на вилку колбасу, радостно и непривычно оживленно рассказывает о том, как она «выбила общагу». Словосочетание не кажется мне весёлым, потому что я слышу в нём слово «бить», а дедушка учит меня, что бить, кого бы то ни было – это плохо. И мама, как взрослый человек, тоже должна это знать. Я смотрю на маму, пытаясь понять, шутит она или нет. Возможно – шутит, потому что такой весёлой она бывает крайне редко. Но сейчас я не хочу сильно вникать и задумываться, что так радует маму, потому что вместе с ней в деревню сегодня приехал дядя Вася и привёз с собой мою сестру Нинку. «Ниночку», как называют её взрослые. Пока они едят, я вожу её по хате и по двору, чувствуя себя здесь хозяйкой и большой девочкой. Ниночка смешная: она таращит большие зелёные глазищи на кроликов, хватает испуганных кошек за хвосты, убегает при виде коровы и пытается поймать курицу. Всё это происходит с шумом, смехом и визгом. На каждый издаваемый сестрой звук из дома выскакивает её мама – рыжеволосая тётя Римма, она также шумно спрашивает нас, «почему мы орём», потом идёт за нами, и так же странно, как Нинка, реагирует на кроликов и корову. Вообще, тётя Римма забавная: бегает за нами по пятам, не разрешает Нинке трогать животных и то и дело проверяет, не грязные ли у дочки руки и не горячий ли лоб. Я не понимаю этой излишней опеки, ведь здесь не город, где дети не гуляют одни и моют руки после каждой прогулки.

Я жду, когда тётя Римма уйдёт, и тихонько вывожу сестру со двора. Мне очень хочется, чтобы нас увидела Маринка. Мы бесцельно торчим под её окнами, в которых я пытаюсь разглядеть силуэт подруги, Нинка обсасывает какую-то сломанную ветку, вокруг рта у неё серая грязь. Я представляю, что было бы, если бы вышла тётя Римма. Почему за мной каждую минуту никто не выбегает, и не проверят, не сую ли я в рот какую-нибудь гадость? Мне хочется, чтобы за меня побеспокоились, ведь я тоже ребёнок и имею право вымазываться и шалить, я отбираю у сестры веточку и тру ею свой подбородок. В этот момент скрипит и грохочет калитка, и на улицу выходит дядя Вася с большим коричневым фотоаппаратом. Я обожаю фотографироваться, жалко, правда, что фотографии обычно бывают готовы только года через два. Сегодня он как раз привёз какие-то снимки в чёрном конвертике, на них мы с Нинкой сидим, лежим и стоим на диване. Когда это было, я совершенно не припоминаю. Ну, ничего, всё равно фотографии – это очень интересно. Я с готовностью делаю всё, что говорит дядя Вася: становлюсь у дерева, старательно держу шубку за краешки, как на утреннике, беру за ручку Нинку. Я улыбаюсь, а сестра капризнячиет и вертится.

У себя возле калитки появляется Маринка в клетчатом капюшоне. Она смотрит на нас с завистью и не решается подойти. Меня охватывает чувство собственной значимости и, неожиданно для себя, я делаю вид, что не замечаю подругу. Её замечает дядя Вася, он, улыбаясь, кричит: