Елена Макарова - Фридл

Новые люди, – говорит Франц. – Не хотелось бы видеть тебя в их рядах.

Меня исключили из театрального союза за неуплату членских взносов. Из чего их платить, когда мы работаем бесплатно?

В свое время отец Франца вложил в театр солидную сумму, но она давно истрачена. Фиртель борется с коммерческим подходом к искусству, пишет воззвания: «Только коллективное может спасти личное, и я надеюсь, что вся “республика театра”, от Карузо до уборщицы, органично разовьется в один союз. Такая картина в конечном итоге будет способствовать разностороннему освобождению личности…»

Франц обратился за советом к Мюнцу, и тот ему ответил:

«…Как мне стало известно из телефонного разговора, труппа борется с чрезвычайно большими трудностями, и мое влияние на данный момент – если быть искренним – равно нулю. …Я, как и Вы, не согласен с нынешним подходом к управлению труппой, но, в отличие от Вас, надеюсь, что идея Бертольда все же имеет смысл, хотя в данный момент я его не приветствую и в силу этого поневоле остаюсь в стороне. Но в Бертольде и Салке столько чистоты и благородства, а природа знает столько бесконечно разнообразных путей, способных привести к цели, что с моей стороны было бы нелепо сомневаться в них лишь потому, что они идут не моим путем. Напротив, при некотором улучшении ситуации я глубоко верю в энергию Салки и гибкость Бертольда».

Мы прислушались к Мюнцу и не ушли из театра. В 1923 году состоялись три премьеры: «Йон Габриэль Боркман» Ибсена, «Венецианский купец» Шекспира и последняя, в декабре, по пьесе Роберта Музиля «Винценц, или Подруга важных господ». За время работы в «Труппе» у меня появились новые друзья, среди них Джон Хартфильд, Фридрих Кислер и Георг Гросс.

Анниляйн, настроение мое в некотором роде зимнее. В Театре комедии Георг Гросс ставит пьесу Кайзера, это, с одной стороны, очень хорошо, там есть и воздух, и время, с другой же стороны, все под таким давлением, что просто необходимо хоть ненадолго избавиться от этих кандалов. Ничего другого в гостиничном номере не поделаешь. Его безобразие неописуемо, но я люблю его вопреки всему. Я получила гвоздики, посылаю тебе, любимая моя Анниляйн, лепесток и целую тебя снова и снова. Могла бы я как следует собраться и стать действительно сильной.

Вчера я дала первый урок. Целую, твоя Фридл.

Двенадцатилетние стеснительные девочки с затаенными грезами о любви. После «разогрева» я предложила им тему – кавалер преподносит даме цветы. Возникли коленопреклоненные красавцы с нафабренными усами, прямостоящие джентльмены в шляпах с фиалками в руках, смущенные девушки в белых платьях… Я сказала им, что в их возрасте я тоже стеснялась себя, считала себя уродливой каракатицей. Они мне не поверили.

Моя дорогая и любимая!

Я хочу как можно скорее написать тебе, чтобы Мюнц успел взять с собой. В данный момент я настолько задолбана, что… Иттен может тебе рассказать часть из того, что я хотела. Я написала Гансу подробное письмо со всеми деталями, но ты можешь вообразить, почему такое письмо никогда не будет отправлено. Вот уже битую неделю Франц собирается написать «об этом». …А про нас вкратце вот что: станки постепенно появляются, очень медленно. У нас есть ателье, улица Ошибок, 1, мы будем жить в нем, пока наша квартира не освободится, полное ткацкое производство – 3 ткацких станка со всеми причиндалами (очень-очень дешево купленные).

Но как только все станет прекрасно, надо будет уезжать. Мне нужно было бы как минимум одно ателье в Вене. В середине января мы, пожалуй, приедем.

Много я должна была бы написать тебе, так много хорошего и положительного, но в данный момент я пуста и так измотана всей этой горячечной гонкой, что слово трудно подобрать. Моя дорогая, если говорить по делу, то могу сказать следующее: самое для меня лучшее – это работать с чистой радостью. Пиши, моя хорошая, завтра ты получишь от меня основательное письмо.

Прилагаемые образцы Ганс должен высылать как можно скорее. Само количество пряжи минимально – он может посылать нитки в любом ассортименте, начиная от зеленых и толстых белых. Теперь мы можем ехать. Пусть он все шлет как подарки в пакетах по 2–3 кг, иначе придется платить слишком большую пошлину.