Елена Макарова - Фридл

С Юленькой все не так просто! Маргит написала о ее смерти, Павел случайно распечатал письмо и очень плакал. Сейчас и Лаура знает.

Иногда из-за усталости и мазохизма не ищут выхода. Но ты все-таки попробуй. Все, что ты пишешь про одиночество, я понимаю слишком хорошо!

Что до твоих писем, это выглядит следующим образом: через 2 дня после получения письма я начинаю снова заглядывать в ящик. В этот раз 1-е пролежало неделю, так что я получила оба с интервалом в 2 дня. Внутренне ликовала, что не зря заглядываю. Сюрпризы все-таки случаются, несмотря ни на что. 1000 раз обнимаю, целую, всех благ, моя дорогая.

Я тем временем нашла способ добыть материал для резьбы, надеюсь со следующей недели взяться за дело. Еще раз пока.

Пока?

Нет, прощай.

Прощай, дорогая. Больше я ничего тебе не напишу. Кроме открыток вроде Лизиных, что у нас все хорошо, намного лучше, чем можно было себе представить.

Чешскую «Историю искусств», которую я выпросила у Анны Сладковой, уже не прочту, тарелок для зубного врача не вырежу, хоть и материала полно, зубному врачу это уже не понадобится – он едет с нами. Во всякой жизни всякому человеку на что-то не остается времени. К чему этот перечень неуспеваемости?

Тем более что мы с Павлом заняты сейчас составлением совсем иного перечня. В нем значатся такие вещи:

теплый шарф;

фартук;

три пары чулок;

фланелевые брюки;

бандаж для спины;

халат;

теплые кальсоны;

два кухонных полотенца;

ветровка;

перчатки (рабочие);

варежки;

пуловер;

шнурки для ботинок;

ложки, вилки, нож;

пояс;

трикотажная рубашка;

сухой спирт;

трусы;

тряпочные носовые платки (8) и бумажные носовые платки (2 упаковки);

медикаменты;

костюм;

три галстука.

Зачем тебе костюм и три галстука?

Ходить в театр.

В какой театр?

Ты же собиралась устраивать там театр! Для чего мы красим простыни в разные цвета?

Маленькое оконце плотно залеплено снегом, вместо неба – белая блямба. Мы никак не вылезем из постели, лежим с новорожденным списком, Павел курит трубку, вспоминает, что мы еще забыли.

Майку… трико…

Теплое пальто! Мы же твое сдали немецкой армии…

Йозеф Вавричка помнит, как я пришла к нему в магазин и сказала: «Гитлер приглашает меня на свидание, нет ли у вас чего теплого».

Он подобрал мне пальтишко по размеру – его не нужно было укорачивать. Теплое, темно-серого цвета, оно прослужило мне две зимы и две осени, вернее сказать, одну. Сентябрь 1944 года выдался теплым, мы ходили в легкой одежде. Но я надела пальто в дорогу. В вагоне было душно, я сняла его… Наверное, оно там и осталось. Нет, наверняка его кто-то подобрал. Добротная вещь пропасть не может. Пропала я, но кто-то точно продолжал жить в моем пальто, кого-то оно грело, а может быть, даже спасло.

Вот что нужно было сказать Вавричке, чтобы он по достоинству оценил свой поступок. Он знал, что мне нечем заплатить, и сказал: «Носите на здоровье, госпожа Брандейсова, я ничего с вас не возьму».

Я принесла ему «Вид из окна на Марианские Лазни», в красивой раме.

Вавричка замахал руками: нет, нет, такую картину за пальто?

Ну и что, я ее за час нарисовала, пальто шить дольше.

Прибыли оценщики, все переписали. Длиннющий список, около каждого наименования – стоимость. Мои недоделанные тарелки оценены в одну марку каждая. Марка к марке – глядишь, и наше имущество возымеет цену.

Хильда! С гусем в помойном ведре. Купила в Праге, на вокзале, но в чем эту громадину везти? Схваченный мощной Хильдиной рукой за лапки, гусь болтается в воздухе.

Смотрю, стоит помойное ведро. Схватила его, помчалась с ним и с гусем в уборную. Ведро вытряхнула, ополоснула, гуся завернула в газету и укрыла шалью.

Прощальный спектакль, которого я так боялась, начался весело. Сцена с гусем затмила собой все. Хотя предыдущие акты пьесы были полны драматизма.

В Гамбурге Хильда попала под бомбежку и опоздала на берлинский поезд, так что у Бушманов оказалась в 4 утра. Дорога в Прагу тоже была непростой – непрерывные проверки документов. Спасло липовое удостоверение отца, что она едет в командировку по закупкам экспериментальных крыс для его лаборатории.

Только что мы потрошили чемоданы, вынимая из них лишние вещи, теперь – гуся. Анатомическая комната – все внутренности вывалены: вещи из шкафов, потроха из тушки…

Этот гусь будет частым героем моих голодных снов в Терезине. Но пока предстоит его съесть.