Джошуа Феррис - Безымянное

— Не забывай, насколько он нам выгоден.

— По-твоему, я нуждаюсь в напоминаниях?

— Значит, ты пропустил встречу, чтобы поработать над материалами?

— Майк, ради бога, отстань.

Секунду двое партнеров буравили друг друга взглядом. Потом Крониш скосил глаза, и Тим, проследив, куда он смотрит, увидел стоящий в углу рюкзак.

— А это зачем?

— Что?

— Рюкзак, — указал подбородком Крониш.

— Обычный рюкзак.

— Ты ведь с ним, кажется, и по кабинетам ходишь?

Вот сейчас возьму и признаюсь, мелькнуло у Тима.

Покажу Майку статью в «Новоанглийском медицинском вестнике» и подробно обрисую, каково это — из последних сил бороться с клеймом чокнутого. «Понимаешь, Майк, пока неизвестно, физическое это расстройство или психическое». Выложу все как есть, и Майк откликнется с несвойственным ему сочувствием и пониманием, потому что, в конце концов, все мы люди, и каждый может вдруг заболеть или даже умереть.

— Ладно, слушай… — Он выдержал паузу. — Перспективы у нас неважные.

— У кого это «у нас»?

Тим вздохнул поглубже.

— У Джейн рецидив рака.

Крониш тут же подобрался. Подавшись вперед, он сложил ладони домиком, словно в молитве, и впился в Тима взглядом. Между бровей залегла надлежащая страдальческая складка.

— Вот черт… — проговорил он.

— Да.

— Это ужасно.

Воцарилось почтительное молчание.

— Чем мы можем помочь?

Именно этого вопроса он и ждал. Но сначала выдержать еще одну паузу…

— Просто дайте мне спокойно заниматься делом.

Крониш поднял обе ладони вверх.

— Пожалуйста, занимайся.

Вскоре он удалился. Только после его ухода Тим сообразил, что мнимый рак Джейн все равно не объясняет, зачем ходить по кабинетам с рюкзаком. Крониш с его цепким юридическим умом вряд ли упустит эту нестыковку. Наверное, уже обратил внимание и подозревает, что вся история шита белыми нитками. Однако пока у него отложилось только одно слово — «рак». Все остальное пролетело мимо. Таково преимущество — завидное и печальное преимущество — знакомой всем смертельной болезни.

Небо окрасилось в свинцово-серый, словно борта линкора. Тротуар Бруклинского моста и паутина металлических тросов идеально гармонировали с угрюмым фоном. Тим поднялся на мост и миновал первую арку. Внизу пенилась фестончатыми узорами бегущая в гавань Ист-Ривер. Решив, что он здесь один, Тим попытался выплеснуть душившую его ярость, завопив во все горло под свист налетающего ветра, но сразу за аркой обнаружил слившуюся в объятиях парочку, фотографирующую себя с вытянутой руки. Парень с девушкой отпрянули в испуге, прижимаясь к кирпичной опоре.

Подъем кончился, между первой и второй арками парапет шел горизонтально. Тим почувствовал, что его кто-то нагоняет, но не обратил внимания, пока прохожий, поравнявшись с ним, не спросил:

— Не вы, часом, защищаете Хоббса?

Тим обернулся. А этот откуда вынырнул? На мосту никого, парочка у арки уже исчезла.

— Что, простите?

— Вы адвокат Хоббса, так ведь?

Когда тебя ни с того ни с сего окликают посреди Бруклинского моста — это неожиданно. Когда тебя окликают прицельно — это неспроста. Убийство упоминалось в газетах всего раз или два, и то лишь поначалу — не хватало звездной составляющей, — поэтому Тим и предположить не мог, что кто-то посторонний узнает адвокатов в лицо.

— Мы знакомы?

— О, вряд ли.

Прохожий был примерно одного с Тимом роста, под слоями зимней одежды угадывалась худощавая фигура. На поднятый воротник верблюжьего пальто ложился мягкими складками черный кашемировый шарф, закрывающий шею, а макушку грела огромная соболья шапка. Мех колыхался под ветром, словно поле черной пшеницы. У прохожего было вытянутое бледное лицо — слишком бескровное для усов, не порозовевшее даже на холоде, с ямочкой на выступающем круглом подбородке — и длинный хрящеватый нос с заметной, похожей на костяшку пальца, горбинкой.

— Откуда вы меня знаете?

— Шел за вами из центра города, — ответил незнакомец. — Вы ведь там работаете?

— Это не ответ. Вы шли за мной из самого центра до Бруклинского моста?

— А что? Погода располагает к прогулкам.

— Вовсе нет. Температура минусовая. Так зачем вы за мной шли?

Незнакомец не отставал ни на шаг, прижимаясь чуть не вплотную.

— Жуткое убийство, — протянул он. — Раскромсать собственную жену на лоскуты… Произведение искусства, почти шедевр в каком-то смысле, — но ведь отвратительный. Как вы можете защищать такого отморозка?