Лия Иванова - Влюбиться в Париже

– Откуда вы узнали? – Мишель одолевали вопросы.

– Нам позвонили, – взял слово ее отец, – ночью и сообщили, сейчас это уже не важно. Мы сразу поехали на место аварии, потом в больницу…

В комнате воцарилась тишина. Эта тема была для всех присутствующих безумно тяжелой.

– Мишель, – нарушил эту тишину отец. – Похороны состоятся 30 апреля в двенадцать часов. – Он сглотнул слезы и продолжил – Отпевание будет в Александра Невской лавре. Все уже извещены.

Мишель ничего не ответила, она словно неживая, словно кукла, легла в кровать. Андрей Юрьевич и Анна Ивановна выходили из комнаты ее, как услышали ту самую страшную мысль, которую они больше всего боялись. Те слова осознания, осознание даты трагедии.

– 30 апреля. 30 апреля, день нашей… – Мишель закрыла глаза и больше не произнесла ни слова.

Андрей Юрьевич закрыл за собой дверь. Как ни пытался он все время сдерживать, организм дал слабину, он заплакал, заплакал как ребенок, боль заглушала все. Анна Ивановна никогда его еще таким не видела, ее сердце, как никогда ощутила полноту трагедии этой семьи.

Прошло несколько дней с момента аварии. Мишель не вставала с постели, ничего не ела. На похороны она не пошла, ее душевное состояние настолько ухудшилось, что отразилось на физическом здоровье. Под вечер у нее поднималась температура, несколько раз вызывали врача. Врачи советовали ее родителям больницу для душевно больных, давая понять, что только там, ее смогут вывести из такой депрессии, намекая, что такое состояние до добра не доведет.

От одной этой мысли, у Андрея Юрьевича сжималось сердце, смотреть на Мишель было до ужаса больно. Он старался не говорить с ней о случившемся и конечно промолчал о похоронах, надеясь, что она запутается в датах, и сегодняшний день не вспомнит. Но она все помнила, и от этого ее состояние становилось все хуже и хуже.

На следующий день, Андрей Юрьевич и Анна Ивановна поехали за лекарствами в больницу.

– Ей надо дать время побыть одной, – сказала с тревогой в голосе Анна Ивановна, – она не ест, не пьет, может без нас хоть что-то в рот положит.

Андрей Юрьевич согласился с ней. От отчаяния он уже не знал, что делать, как ее поднять с кровати и надеялся, что когда они вернутся, то увидят ее на кухне, пьющую чай.

Мишель действительно все мешали. Она ждала, когда все уйдут. Услышав хлопок двери, она встала с кровати. Обойдя всю квартиру, оставшись один на один со своими мыслями, Мишель начала борьбу между здравым смыслом и собой. Здравый смысл явно не имел шансов, все преимущество досталось безрассудству. Взяв свой мобильный телефон, Мишель нажала на «вызвать Диму», в ответ она услышала, что телефон заблокирован. Сомневаясь еще пару минут, с телефоном в руках, в одной ночной рубашке, без тапок, она вышла из квартиры.

Ее ноги вели сами, она не осознавая ситуации, словно под гипнозом оказалась на крыше своего дома. Став на краю, Мишель увидела всю свою жизнь, все моменты, самые счастливые моменты, даже те, которые ей тогда казались несчастьем. Ее мысли продолжали с ней борьбу: «Что ты видишь перед собой, Мишель? Пропасть, свободу от боли, от чувства вины, конец страданиям, конец жизни. Сделаешь шаг вперед, время остановится, время для тебя перестанет существовать. Давай, сделай это. Ты же виновата, во всем. У тебя нет больше смысла жизни, у тебя нет ни чувств, ни эмоций, ты пустая девушка… убийца…». Последнее слово было самым весомым аргументом ее мыслей, готовая сделать шаг вперед, она вдруг услышала знакомый мужской голос со спины:

– Не делай этого. – Это был Роман, внезапно появившийся Роман, как персональное чудо для Мишель. – Не делай, прошу тебя, дай мне руку – Маленькими шажками, боясь ее спугнуть, он приближался к ней.

– Нет, – резко ответила она. – Не подходи, а то я прыгну.

Рома остановился.

– Мишель, ты не должна этого делать!

– Эта я виновата! Если бы не мой глупый звонок, этого бы ничего не случилось.

– Ты не виновата, дай руку.

– Не подходи, я сказала! Откуда ты вообще взялся, зачем ты пришел?! – голосом Мишель кричала злость, злость, что сорвали ее план освобождение души.

– Давай спокойно поговорим, – Рома начал применять психологический отвлекающий маневр. – Я получил твое послание, я сразу прилетел, но по прилету, я узнал о трагедии. Я был не похоронах, я понял сразу почему тебя нет, я поехал за результатом экспертизы, ты не виновата, Мишель.

– Виновата… Я его убила…

– Нет, Мишель.