Дмитрий Правдин - Хирург на районе

Об этом не принято было говорить. СМИ освещали боевые действия на территории Чечни, а о том, что происходило в России, почему-то умалчивалось, хотя, думаю, любой хирург или травматолог может рассказать много подобных слов.

В то время на экраны хлынули телесериалы. Кому-то было очень надо, чтобы люди сидели у телевизоров, переживая за героев очередного мексиканского или иного «мыла», и не думали о том, что происходит в реальной жизни, в собственной стране.

У меня, в силу специфики работы, не было времени на сериалы.

В 1996 году все ринулись собирать металлолом. Пооткрывались многочисленные пункты приема металла. Особо ценились медь и алюминий. Люди в прямом смысле гибли за металл.

Вспоминая свое пионерское детство, когда школьников, отличившихся при сборе металлолома, под звуки горна и барабанную дробь награждали почетной грамотой, я понимаю, как мы были далеки от сегодняшнего понимания вопроса.

Мы тащили тяжеленные изделия из разного металла и складывали их в кучу на школьном дворе. Чего там только не было: и колена батарей водяного отопления, и скелеты старых велосипедов, и мотки проволоки, и старые ржавые ведра, и бидоны… А однажды, в шестом классе, мы, надрывая пупы, утащили со стройки десятиметровый рельс. Заняли сразу первое место, правда, ненадолго — строители быстро нашли пропажу по следу, оставленному волочившимся рельсом.

Спустя пятнадцать лет оказалось, что за такой же точно металлолом можно получать не только почетные грамоты, но и живые деньги, которых многие граждане не видели месяцами.

Народ начал сходить с ума. Свободно валяющиеся железяки быстро закончились, люди потащили то, что плохо лежало. Размах и фантазия «металлистов» порой не поддавались объяснению. Воровали люки от коллекторов, снимали алюминиевую проволоку с опор электропередач — при этом многих убивало током, но ряды их не редели.

Веня Храпов, двадцатилетний тунеядец и наркоман, и в лучшие годы не баловал себя работой, а тут и вовсе расслабился. Принес пару кило скрученных в соседней школе медных кранов и сразу получил деньги.

Владельцы пунктов по приему металлолома чистоплотностью не отличались. Они ясно видели, что люди несут им добротные, явно ворованные, изделия, но в Китай металл уходил в десять раз дороже, навар получался ого-го какой! Давно пора было прикрыть эту лавочку, но высокие покровители, имеющие свой процент от сделок, закрывали глаза на происходящее.

Однажды Вене не повезло. Заприметив в огороде пенсионера Пахомова новенький четырехведерный бидон из алюминия, Веня дождался, пока хозяин зайдет в дом, перемахнул через забор и схватил добычу. Лезть обратно через высокий забор с бидоном в руках было сложно, Храпов замешкался и повис на досках. Пахомов выскочил из дома и попытался отбить бидон. Веня к тому времени уже сидел на заборе и тащил бидон к себе, а хозяин к себе. Так они и тянули, матеря друг друга. Наконец пенсионер подхватил валяющийся на земле черенок от лопаты и огрел им Веню по хребту. Мародер бросил добычу и скрылся по ту сторону забора.

Через два дня Веню привезли к нам с продолжающимся внутрибрюшным кровотечением. Пенсионер, ударив злоумышленника по спине, повредил селезенку.

Есть такое понятие, как двухмоментный разрыв. Он применяется к печени, почкам и селезенке. Эти органы покрыты снаружи прочной капсулой, и при определенных условиях она может на какое-то время оставаться целой. Травмирующий фактор, в данном случае — удар палкой, повредил более мягкую паренхиму (внутреннюю субстанцию) органа. Через два дня пьяный Веня упал и повторно ударился спиной о перила в подъезде. Тут капсула лопнула, паренхима еще не успела зажить, и кровь побежала во внутрь живота.

Веню нашли его соседи и доставили в хирургию. Состояние наркомана было крайне тяжелым, кровопотеря была чудовищной — больше трех литров; никому не было понятно, почему Веня еще жив. В довершение у него оказалась самая редкая группа крови, «четвертая», «резус-отрицательная». У нас такой не было. Селезенку мы убрали — ее невозможно зашить, слишком дряблые ткани, а кровопотерю восполнить было нечем.

Можно было пособирать кровь в животе и выполнить реинфузию, но это было очень рискованно. Если прошло больше шести часов от начала кровотечения, то после реинфузии мог развиться ДВС-синдром: кровь могла прекратить сворачиваться и начать вытекать из всех щелей, еще хуже, чем при гемофилии.

Не нашлось нужной группы крови и в областном центре. Ее через два дня достали Венины родственники — купили за деньги в военном госпитале. Кровопотерю мы восполнили, но вследствие длительной гипоксии головного мозга [16] Недостаточное питание тканей кислородом, транспорт которого осуществляется клетками крови. Веня, как бы так сказать помягче, остался малость не в себе. Слюней он не пускал, в штаны не какал, но окончательно утратил последние интеллектуальные способности.