Максим Малявин - Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения

Во-вторых, по мнению людей бывалых и знающих, в тюрьме все же лучше. Мне трудно как-то прокомментировать это мнение. Я знаю несколько больных, переведенных в наши стационары из спецбольниц. Их сразу видно на утреннем обходе. В то время как остальные обитатели палат создают броуновское движение, эти стоят по стойке «смирно» возле заправленных коек и при приближении врача четко докладывают:

— Товарищ врач, за прошедшие сутки бреда не было, галлюцинаций не было, сон ночной восемь с половиной часов, настроение ровное, имеется небольшая скованность, стул за сутки один раз, оформленный, температура в норме. Больной такой-то.

Нужно просто предоставлять симулянтам возможность пообщаться с такими больными, и проблема будет решена.

Но вернемся к нашей истории. Экспертиза предстояла товарищу южных кровей, который решил, что лучший товар — живой товар, причем из числа своих же соотечественников. Он похищал людей, требовал за них выкуп — работа прибыльная, душевная, опять же, с людьми. Кому-то не понравилась его деятельность, пришли злые люди в форме и с погонами, стали задавать глупые вопросы — где, мол, лицензия на проводимую деятельность, почему, мол, налоги не уплачены, что эти люди в вашем подвале вообще делают… Шибко сердились, наручники надели, в шайтан-арба катали, в зиндан посадили… никакой, понимаешь, демократии! Поначалу он даже чуть не написал чистосердечное — дескать, «признаю свою вину, меру, степень, глубину» — но потом одумался и стал все отрицать. Экспертная комиссия с любопытством наблюдала, как его ведут под конвоем по коридору. Если б асфальтом крыли так, как он матом, в России осталась бы одна беда — дураки. Вот так, с прибаутками, добрались они до кабинета экспертизы, товарищ сел на стул и преобразился.

Из злобно-задорного эквилибриста-матерщинника на колючей проволоке он, словно по мановению волшебной… ммм… скажем, бейсбольной биты в руках укуренной феи-маньячки, превратился в трясущееся мелкой дрожью нечто с отсутствующим взглядом. На все вопросы, последовавшие далее, ответы были примерно такого плана:

— У меня в голове опухол. Я ничего не понимаю. Очень болшой опухол. Поэтому совсем ничего не понимаю.

При попытке дать прочитать свои показания дрожь прекращалась, испытуемый злился, кричал:

— Я этого не говорил! Меня заставили!

Потом спохватывался, начинал снова дрожать и печально вещал:

— Я и читать-то не умею. Потому что не понимаю. Потому что опухол.

Его специально крутили и так и эдак; выяснилось, что, если отвлечь подэкспертного от значимой для него темы, он забывает про опухол и очень даже неплохо соображает, а матерится и того краше. Через полчаса расспросов у сопровождающего милиционера сдали нервы:

— Пусть этот выхухол учтет, что мне все похухол, и, как только мы здесь закончим, я иду нахухол, а он за мной СЛЕД В СЛЕД!!!

— Я не понимаю, что говорит этот козел, потому что у меня опухол…

К концу следствия у одного из врачей-экспертов родилась идейка. Он набросал на листке бумаги одно слово и повернулся к испытуемому.

— Знаете, какой диагноз мы вам поставим?

— У меня опухол, вы же знаете, я все равно ничего не пойму, — ответил тот и посмотрел на листок, на котором было крупно написано: «СИМУЛЯНТ».

— Вах, пидорасы!

На сей возвышенной ноте и завершилась эта экспертиза.

Однажды по телефону позвонила женщина и, перемежая полезную информацию всхлипываниями, попросила проконсультировать ее дочь, поскольку у той «послеродовая депрессия и даже психоз». Идти на обычный прием обе — и мама, и дочь — отказались категорически, поскольку за пару дней до этого имели в другом городе беседу с психиатром, и он «такого наговорил, что мы до сих пор в шоке». Я даму успокоил, как мог, клятвенно заверил, что «проконсультировать» и «госпитализировать» — это не синонимы, из них даже рифма так себе, на уровне непроплаченного слогана… Договорились о встрече.

Встретились, начал расспрашивать, чувствую — не то. Ну, вот хоть ты тресни, нет ощущения, что человек болен! Да, последние пять дней плохо спит, да, три дня толком не ест, но при всем при том — живые, адекватные ситуации эмоции, мимика, выражение глаз. Расспрашиваю, с чего весь сыр-бор. Оказывается, что женщина всю жизнь отличалась мнительностью и тревожностью. Как и ее мать. Как и бабушка. Ну, мнительность и мнительность, учиться, работать и выйти замуж она никоим образом не помешала. Родился ребенок, вполне здоровый, настало время делать прививку от полиомиелита. Сделали, хотя мама и попереживала — дескать, случаются осложнения, как бы вдруг чего… И все, возможно, переживаниями и ограничилось бы, ан нет. Вечером домой позвонила жутко бдительная и страшно инициативная медсестра и поведала леденящую кровь новость: мол, прививку-то вы сделали, а о том, что у ребенка признаки рахита, не знаете. Доктор забыл сказать, ну так я вам говорю. Вот, собственно, с этого звонка-то все и началось. Пошла себя дама накручивать: рахит — значит, я плохо за дитем слежу, я плохая мать, я вон и грудью-то толком его не кормила, искусственник, вот и заболел, а мы ему еще и прививку, а осложнения, а то, а се… На следующий день тревожно-мнительные мамаша с бабушкой вдвоем прискакали в поликлинику и поставили всех на уши. Неважно, что никакого рахита не оказалось, а всего-то лишь подозрение на оный. Решили взять анализ крови. Ребенок вполне справедливо возмутился таким нарушением целостности своих кожных покровов, у старшей мадам стало плохо с сердцем, младшая разревелась — ну, правильно, жалко же! И все бы, опять же, ладно, но это только принято считать, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Нет, господа, как показывает практика, чаще всего снаряды продолжают упорно гвоздить указанное место, пробивая ход к Австралии! Все та же медсестра произнесла контрольную фразу: «Ее бы психиатру показать, вон какую она истерику выдала…»