Максим Малявин - Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения

Второй. На сей раз — приемный покой лор-отделения. У пациента инородное тело в пищеводе и золотая цепочка изо рта. При этом пациент ни в какую не колется, что именно за предмет застрял у него в организме. Делают рентген — часы. Не наручные, а те, что джентльмены носят на цепочке в кармане жилета. Послушали фонендоскопом (спросили потом врачи, зачем; он ответил — глупость, но не мог себе отказать в удовольствии) — тикают! Часы застряли на уровне фарингеального сужения, пищевод спазмировался и намертво их заблокировал. Выяснилось (уже потом, когда брегет был извлечен), что имел место спор, который и был выигран пациентом. Никто же не требовал от дядечки, чтобы процесс поглощения был завершен актом дефекации. За цепочку вытянуть часы спорщику не удалось, пришлось набирать 03.

Третий. Вечером в отделение хирургии был экстренно доставлен мужчина с проникающим ранением брюшной стенки. Угадайте чем? Ломом! Причем лом (вылетел на приличной скорости то ли из-под пресса, то ли из карусельного станка — им что-то там ремонтировали, а кто-то включил) пробил оба бока насквозь ниже ребер, чудом не разорвав ни кишечник, ни печень. Как мужика транспортировали — целая история. Лом торчал из боков в обе стороны, и даже просто нести пострадавшего по коридору на носилках было проблематично. А уж везти в машине (не спрашивайте меня, я не в курсе!) и поднимать по лестнице… Надо сказать, лом извлекли без особых проблем, послеоперационный период прошел без осложнений. Хохма была следующим утром, на пятиминутке. Как положено, пятиминутку проводил профессор, ОЧЕНЬ именитый, уважаемый, заслуженный, не дышать, благоговеть, есть начальство глазами. В самом разгаре доклада входит студент с ломом наперевес. Ночная смена в курсе, потому молчит. Профессор, скучающим голосом:

— И что это вы нам тут принесли, товарищ студент?

— Инородное тело, товарищ профессор! — ответствует тот, вид имея лихой и глупый.

— ЧТО, БЛЯ? — Небожитель принимает вид нормального, вменяемого, но слегка охреневшего пенсионера.

Ситуацию разрулили, казус доложили, лом приобщили к кафедральной коллекции инородных тел.

Среди преподавателей мединститута есть те, что запоминаются на всю жизнь. Обликвусу досталось редкое счастье: его знают и помнят даже студенты, которым он никогда ничего не преподавал. Прозвище вполне отражает одну из его анатомических особенностей (специально для людей, далеких от медицины: «obliquus» по-латыни — косой). Есть самарский студенческий анекдот: едут студенты в битком набитом автобусе второго маршрута (тоже легенда) и обсуждают преподавателей анатомии.

— А у нас Обликвус.

— Кто такой?

— Да есть один: косой, хромой, бородатый и заикается.

— За-ато не кэ-курю! — раздается голос сзади.

Наше знакомство с Обликвусом тоже происходило в весьма запоминающейся и своеобразной манере. Придя в анатомичку, мы собрались в учебной комнате. Занятие, судя по часам, должно было уже минут десять как начаться. И тут в приоткрытую дверь последовательно пенетрируют: нога, рука, борода и глаз с бельмом. Пауза, затем второй глаз. Последний сосредоточивается на нас, и раздается голос:

— Кэ-акая гы-руппа?

— Сто двадцать вторая, — отвечает староста.

— А-а-а-а вот и я, — отвечает Обликвус и заходит в комнату уже целиком.

— Гы-оворите, учили пэ-озвонки шейного отдела?

— Да, — гордо отвечаем мы.

— Опэ-тимисты, — заявляет он и бросает одному из студентов связку позвонков, которую до сего момента вертел в руках. — Мы-аэстро, у вэ-ас пять се-екунд, чтоб назвать, какой это пэ-озвонок! — С этими словами он тычет пальцем в один из связки.

— Вы-ремя вышло, два! Ваша очередь, бэ-арышня!

В рекордно короткие сроки обананивается вся группа. И начинается собственно учеба. Обликвус учил интересно, с задором, с подколами, расслабиться не мог никто.

— Кы-кислецова, что такое ductus ejaculatoris? Как не зы-наете? Это такой пэ-роток, по которому мэ-маленькие, с хвостиками бе-егут-бе-егут — и пы-ривет, Кы-кислецова!

— Бе-елов нас уверяет, что у я-аичка есть верхний угол и нижний угол. Сы-вятые угодники, они, по-вашему, ты-реугольные, что ли? Или, не пы-риведи господь, кэ-вадратные? А-ага, и зы-венят…

Это благодаря ему мы выучили общеизвестный стишок:

Это он старался, чтобы группа всегда была обеспечена анатомическими препаратами: