Вольфрам Флейшгауэр - Три минуты с реальностью

Откуда это чувство омерзения?

— Я не хочу его видеть!

— Послушай, девочка, я тебе верю. Знаю, что ты бы никогда не сделала, если бы не была полностью убеждена, что это необходимо. Но и ты, пожалуйста, верь нам хоть чуть-чуть! Отец хочет поговорить с тобой. Он все тебе объяснит. Найди его там, пожалуйста. Обещаешь?

— Но, мама… я не хочу с ним объясняться, пока не поговорю с Дамианом… а его я не могу найти… он исчез… Что папа сказал, черт возьми… к чему этот театр?

— Джульетта, послушай, папа сделал ошибку. Но теперь хочет ее исправить. Я уверена, он все объяснит. Есть ручка?

— Да, — соврала она. Отец прилетает в Буэнос-Айрес. Меньше чем через сутки. Необходимо срочно найти Дамиана. Сегодня же. Какого, спрашивается, черта ему понадобилось лететь через весь земной шар? Чтобы объяснить ей что-то? Неужели нельзя сказать по телефону? Или дождаться ее возвращения в Берлин?

Отец. Госпожа Альсина. El loco.

— Нашла ручку?

— Да.

— Пиши: в четверг, в одиннадцать тридцать по местному времени. Сегодня вечером вылетает из Парижа. Я уже не увижу его до отъезда, но скажу, что ты звонила и разыщешь его в гостинице, ладно?

Снова какое-то нехорошее чувство. Неспокойная совесть? Нет, в ней бушует ярость. Какого дьявола он преследует ее? Это же ненормально!

Клаудиа знала не больше, чем другие. Номер телефона и факса, которые она сообщила Лущу, Джульетта и так помнила наизусть.

— Все равно спасибо.

— Не за что, — ответил Лутц. — Как Буэнос-Айрес?

— Жарко.

— Ага. Особенно сейчас.

— Лутц, тебе ничего не говорит слово «ламбаре»?

— Ламбада?

— Нет, ламбаре.

— Это не больница Альберта Швейцера где-то в джунглях?

— Нет, она называется «Ламбарене». А я говорю — ламбаре. Может, это танго?

— Никогда не слышал. Откуда вообще ты это взяла?

— Ладно, проехали. Послушай. Мне кое-что пришло в голову. Чарли наверняка записывал на видео последнее представление «Джулиана и Джулианы», так ведь?

— Думаю, да. И что?

— Можешь прислать мне копию?

— Копию записи последнего представления?

— Да.

— В Буэнос-Айрес?

— Лутц, а тебе обязательно все время повторять то, что я говорю? Да. Мне нужна запись последнего представления. Пожалуйста, экспресс-почтой. Деньги отдам сразу же, как вернусь. Можно на тебя рассчитывать?

— Хорошо. Давай адрес.

Повесив трубку, Джульетта еще несколько минут неподвижно сидела на скамейке, разглядывая мраморный пол просторного холла. По дороге домой она, несмотря на усталость, изо всех сил пыталась осмыслить новый поворот в ситуации. Похоже, она ошиблась. У нее гораздо меньше времени, чем она думала. В четверг ее отец будет здесь. Дамиана надо найти раньше. Но как? А тут еще эта Альсина. За последний час записка, лежавшая у нее в комнате на столе, вряд ли стала менее странной.

Пожалуйста, позвоните мне, как только Вам позволит время.

С огромным уважением

Мария Долорес Альсина

С этой мыслью она уснула.

Дама и вправду спешила.

За завтраком ей пришла в голову идея. Сидя в ближайшем кафе на углу, она листала свой журнал с объявлениями. Особенно внимательно изучая те, что были обведены шариковой ручкой, и в один прекрасный момент наткнулась на название «Каса асул». Сегодня там дает урок Нифес. Несколько минут Джульетта безотчетно рвала на мелкие кусочки бумажный пакетик из-под сахара, не спуская при этом глаз с объявления. Да, это, наверное, самый простой и прямой путь. Хотя Джульетту уже сейчас тошнило от мысли о необходимости с ней встречаться. Но что еще остается? Придется идти.

Два часа спустя она уже поднималась по мраморной лестнице, ведущей в танцевальный зал «Каса асул». После часовой тренировки у себя в номере Джульетта чувствовала себя почти нормально. Она страшилась предстоящей встречи и потому готовилась к ней — как умела: старалась держаться как можно более прямо. Но войдя в зал, почувствовала боль в животе. К тому же подгибались колени. К счастью, по ней ничего нельзя было заметить.

Ей сразу бросилось в глаза, что это случайный коллектив. Похоже, ученики друг с другом не знакомы. Вдоль стен на стульях сидят мужчины и женщины разного возраста. Пока их немного. Некоторые переобуваются, другие уже готовы: ждут начала занятий. Все, за исключением двух парочек, сидят по одному на расстоянии друг от друга. Джульетта устроилась на самом крайнем стуле в левом ряду и стала переобувать туфли: вместо удобных уличных надела лодочки на высоких каблуках. Постепенно людей становилось все больше, теперь они собирались небольшими группками. Джульетта слышала обрывки фраз на английском и французском, к ее удивлению, здесь говорили даже по-немецки. Неуклюжий бородач в клетчатой сорочке, слишком узких для него джинсах и чересчур заметных полированных до блеска сапогах втолковывал что-то рыжеволосой женщине: «…вот что ты должна почувствовать! Иначе ничего не выйдет. Ведут не руками, ведут грудью». Тут он левой ладонью ударил себя в грудь, выписав при этом торсом какую-то странную фигуру, мало похожую на танцевальную.