Вольфрам Флейшгауэр - Три минуты с реальностью

— Sacada?.. — переспросила сбитая с толку Джульетта.

— Так называется заключительная позиция фигуры вращения. Как правило, женщина оказывается в положении стоя в пятой позиции, то есть со скрещенными ногами впереди мужчины. Вершина ее беспомощности. Она может раскрутиться, только когда партнер примет такое решение. Дамиан же оборвал вращение на середине, и теперь, наоборот, женщина останавливает вращение мужчины — parada — и отталкивает его ногу — sacada. Устремленная вперед нога, проникающая в чужое пространство, называется sacada. Посмотри, те двое, сзади, у них кое-что получается.

Теперь Джульетта воочию увидела, что имела в виду Клаудиа: мужчина потерял равновесие, потому что не рассчитывал, что инициатива перейдет к партнерше. Он едва не упал.

— Исходная последовательность шагов, — продолжала Клаудиа, — сама по себе достаточно сложна. А чтобы проделать эти lapiz, мужчине приходится дважды нарушить ритм, в котором танцует женщина. Это дьявольски трудно: вести-то ее он должен в прежнем ритме, одновременно двигаясь вопреки ему, выписывая мягкие круги.

— Зачем же он это делает?

— Не знаю. Некоторые считают — чтобы спровоцировать приверженцев традиции. То он феминизирует Дарото, то шокирует публику, представляясь негром.

— Негром?

— Да. На новогоднем балу в тысяча девятьсот девяносто шестом году. В «Альмагро», одном из самых известных танцевальных клубов Буэнос-Айреса. Молодые дарования демонстрируют там свои возможности. В то время Дамиан еще не был так известен, но слухи о нем уже ходили. И я пришла тогда в «Альмагро» именно из-за него. Говорили, что с ним начал заниматься Эктор, а это автоматически означало, что у него талант. Нифес вышла первой и несколько тактов танцевала одна. Потом появился Дамиан. Лицо выкрашено черной краской, на голове — парик. После танца наступила мертвая тишина. Несколько человек захлопали — скорее всего туристы. Но большинство сидели с каменными лицами. Я до сих пор не понимаю, зачем он так поступил, но, похоже, в этом был какой-то тайный смысл. Эктор ушел и с тех пор с Дамианом не общался. Нифес кипела от ярости и, кажется, потом надавала Дамиану пощечин, во всяком случае, ходили такие слухи.

Джульетта снова бросила взгляд сквозь стекло на Дамиана. Прислонившись к стене, он наблюдал за танцующими. Немного прищурил глаза, словно пытался понять, на каком именно месте застопорились его прилежные ученики и ученицы. Потом заметил ее за стеклом. Его лицо посветлело, он послал ей воздушный поцелуй. Она ответила. Снова посмотрела на Клаудию, смущенно приподняв брови, словно извиняясь.

Клаудиа улыбнулась.

— Lindo 41, — сказала она.

Джульетта бросила на нее непонимающий взгляд. Но Клаудиа только покачала головой.

— Непереводимо. Придется тебе научиться танцевать танго… И выучить испанский.

Объявление о начале посадки вырвало ее из плена беспорядочных воспоминаний. На последнем отрезке самолет оставался полупустым, и Джульетта радовалась, что может расположиться с комфортом. Правда, с вылетом, похоже, начались какие-то проблемы, потому что, проехав несколько метров по взлетной полосе, самолет остановился и заглохли двигатели. Через несколько минут в салоне стало жарко и влажно. Первый непосредственный контакт с этим континентом — проникающая сквозь обшивку самолета жара. Разница во времени тоже постепенно давала о себе знать. В Европе давно полдень. Снова вернулись неуверенность и страх перед скорым прибытием в незнакомый город. Салон самолета оставался последним островком привычного. Стюардессы говорили по-немецки. Лайнер вылетел из цюрихского аэропорта. И значит, был причастен к ее миру, Европе. Покинув его, она окажется предоставленной исключительно себе самой. В ее памяти еще свежи вычитанные в путеводителе истории. И эта жара! Джульетта расстегнула пуговицу на блузке и стала обмахиваться руками, глядя из окна самолета на летное поле. Внимание ее привлекла желтая бабочка.

Чем дольше она размышляла о событиях последних недель, тем больше находила в них непонятного. Седьмого ноября приехала не только Нифес. В последний момент продюсер нанял еще две пары танцоров.

— После одной из репетиций, — рассказал Дамиан, — он просто из кожи вон полез, чтобы пригласить профессионалов на важнейшие роли второго плана. Я предлагал ему это еще несколько недель назад, но тогда он и слушать ничего не хотел. Слишком дорого. А теперь перепугался. Разница уж очень бросалась в глаза.