Вольфрам Флейшгауэр - Три минуты с реальностью

— Что ты творишь, черт побери? Почему не летишь домой?

Она уставилась на него.

Дамиан!

Боже, как он выглядел! Будто непослушного ребенка, он протащил ее несколько метров в направлении зала, откуда она только что вышла. Джульетта ничего не могла поделать. Она словно оглохла. Все происходило как в замедленной съемке. Потом вдруг споткнулась и, наверное, упала бы, не успей он ее подхватить. Дамиан остановился и, не спуская с нее глаз, прерывисто прошептал:

— Тебе нужно уехать! Уезжай! Уезжай в Берлин, умоляю тебя!

И тут ее начало трясти. Губы задрожали. Она вцепилась ему в волосы. Ей хотелось надавать ему пощечин, сделать больно. Он перехватил ее руки и крепко сжал их. Она почти не видела его лица сквозь пелену слез. Задыхалась. И молчала. Только пыталась вырваться. Но он вдруг обнял ее и крепко прижал к себе, так крепко, что ей нечем стало дышать. Чем от него пахнет? Бензином? И еще довольно сильно потом — от подмышек. Единственное, что она узнала сразу, так это его кожу: едва лишь их щеки соприкоснулись. Постепенно вернулись и остальные ощущения, не имевшие названия.

— Где твой отец? — спросил он вдруг.

Она сделала неопределенное движение в сторону зала вылета.

— Быстрее, — сказал он. — Пойдем.

Она не отдавала себе отчета в том, что делает. Ситуация вышла из-под контроля. Кажется, она очень быстро куда-то шла рядом с ним, а когда он побежал, перешла на бег. Дамиан несколько раз оглядывался. Она тоже бросила взгляд назад, но никого не заметила.

Они взбежали по узкой лестнице и, оказавшись на третьем этаже парковки, заметались среди машин. Потом Дамиан бросился к грязному, слегка помятому «пежо» красного цвета, втиснулся на переднее сиденье и открыл пассажирскую дверь, приглашая ее садиться. Едва она оказалась внутри, машина тронулась и, скрежеща шинами по асфальту, умчалась с места парковки. Подъехав к шлагбауму, он достал из кармана рубашки парковочный билет и торопливо протянул его охраннику вместе с какой-то купюрой. Тот пробормотал:

— la bien, anda 161.

Шлагбаум медленно пополз вверх. Джульетта в полной растерянности смотрела прямо перед собой. Дамиан жал на газ.

— Пристегнись, пожалуйста, — сказал он. Она молча покачала головой.

— Пристегнись! — закричал он.

Она взяла себя в руки и сделала то, что он велел.

— И перестань рыдать, ладно? — раздраженно добавил он. Она плотно сжала губы. Голова отказывалась работать. У нее возникло ощущение, что она смотрит на себя со стороны, отстраненно наблюдая за некоей Джульеттой. Актриса никуда не годилась. И это его она искала целую неделю?! Зачем? Но откуда он взялся, в конце концов?

Дамиан на бешеной скорости несся по шоссе. Джульетта молчала. Отчасти потому, что скорость пугала ее, отчасти опасаясь его совершенно непредсказуемой реакции. И потом, она не знала, с чего начать. О чем спрашивают сумасшедших? Зачем она вообще куда-то с ним едет?

Они свернули на боковую улицу, потом на проселочную дорогу, петлявшую между каких-то сумрачных зданий, по которым невозможно было определить, то ли это городок или поселок, то ли окраинный район Буэнос-Айреса, то ли вообще галлюцинация. Дамиан сосредоточенно следил за дорогой, ни разу даже не взглянув на нее. Объезжал ямы, старался не задавить собак и кошек, выбегавших на проезжую часть, потом свернул к каким-то полуразрушенным домам, глядя на которые она почему-то решила, что это все же один из районов столицы. Дважды звонил его мобильный телефон, и он быстро-быстро говорил с кем-то по-испански.

Потом она увидела изрядно помятую эмалированную табличку с названием улицы: авенида Перон. Проезжую часть обрамляли одноэтажные дома, ни один из которых не был полностью достроен. У переезда Дамиану пришлось сбросить скорость, и некоторое время они едва тащились. Прямо на путях устроился на отдых разносчик напитков. Рядом с ним из болотистой почвы торчала недостроенная будка железнодорожного смотрителя. Оторвавшиеся от стены края предвыборных плакатов трепыхались на ветру. Возле одного из домиков тренировался маленький мальчик: перемещался на руках вдоль стальной балки, торчавшей из бетонного блока.

— Куда ты везешь меня?

— Туда, где безопасно.

— Разве я в опасности?

— Нет. Со мной тебе ничего не грозит.

— А с кем грозило?

— С самой собой.

Она искоса посмотрела на него. Он ответил коротким взглядом. Он выглядел ужасно. Небрит, и это полностью меняло облик. Волосы сальные. Белки болезненно блестящих глаз испещрены красными прожилками. На нем клетчатая фланелевая рубашка и драные, заляпанные жиром хлопчатобумажные штаны. На ногах пластиковые сандалии на босу ногу, ступни невероятно грязные. Кто же он в самом-то деле?